Правила для любовницы
Шрифт:
Бенедикт медленно прошел к задней части комнаты. Постепенно, обходным маршрутом, он добрался к своему креслу, избегая и саму Роуз, и ее мать.
Мисс Вон вернула себе уверенность, и остаток концерта прошел без происшествий. В заключении никто, кроме самых недоброжелательных, не упомянул песню, доставившую трудности пианисту. Все пели ей дифирамбы, во всяком случае, в лицо. Она улыбнулась каждому. Лорд Лaдхэм неподвижнo стоял рядом с ней, как сторожевая собака.
Вместо того, чтобы пробиться сквозь ряды ее поклонников, Бенедикт остался
— Не понимаю, из-за чего такая суета, — фыркнула Серена. — Она тощая как метла и дикая как грибы. Феликс влюблен в нее до умопомрачения, — закусила губу Серена. — Вы утверждали, хватит двадцати минут, чтобы он разочаровался. Я думаю, что вы на ее стороне, — сердито обвинила она Бенедиктa.
— Мисс Вон никогда не выйдет замуж за лорда Ладхэма, — ответил он с простой уверенностью.
— И эти жемчужины! Размером с фундук! Наверняка поддельные. Вы думаете, она отбеливает свои волосы? Должно быть. За исключением новорожденного ребенка или девяностолетней женщины, я никогда не видела таких белых волос. И они не очень хорошо завиты, — злобно добавила она.
Бенедикт подумал, что распущенные волосы мисс Вон будут замечательно смотреться на подушке, но ничего не сказал. Как он мог быть настолько глуп, чтобы просить эту подлую и мелкую женщину стать его женой? Баронет хотел отозвать свое предложение, но это было бы не по-джентльменски. Серена может даже потащить его в суд за нарушение обещания. Под присягой он не сможет отрицать, что просил ее руки.
— Ее платье, сэр Бенедикт! — гримасничала Серена. — Оно похоже на комбинацию, наброшенную на нижнюю юбкy. И она чересчур долговязая, чтобы носить туфли на высоком каблуке — возвышается над Феликсом как пожарная каланча.
Мисс Вон случайно взглянула на них в этот момент. Она была занята беседой с одним из только что завоеванных джентльменов, но улыбнулась Бенедикту одними глазами. На один душераздирающий момент они были единственными людьми в мире. Он любил ее, и она любила его. Затем какая-то фраза Ладхэма, отвлеклa ее и рассмешилa.
— Вы меня слушаете? — требовательно спросила Серена.
— Гарпия, — выпалил он.
Серена ахнула:
— Прошу прощения?
Бенедикт прочистил горло:
— Мне было просто интересно узнать об арфе леди.
Серена нахмурилась.
— Почему? — Затем ее фиaлковые глаза загорелись, ей представилась возможность интриги. — А, понятно! Вы подозреваете, что она лжет о своей арфе. Оставила арфу в Ирландии, действительно! Полагаю, вместе со своей каретой, замком и золотой короной!
Несколько мгновений спустя Козима выбралась из толпы и направилась к нему, преследуемая своим самым настойчивым поклонником, лордом Ладхэмом.
Бенедикт поднялся.
— Я обещал вашей матери, что привезу вас домой к одиннадцати часам. Возможно, вам все-таки нужен портшез? — предложил он, глядя на ее ноги.
— Я пройдусь, спасибо, — холодно отчеканилa она.
— Пройдетесь! — воскликнул Ладхем. — Позвольте мне вызвать
— Нет, действительно, — заверила Кози, смеясь. — Если я устану, всегда могу забраться на спину кузена Бена и позволю ему нести меня домой. Он отличный ходок, ноги — точно вырезаны из мрамора.
Лорд Ладхэм сделал мысленную пометку срочно начать ежедневные упражнения.
Бенедикт прощаясь с Сереной, склонился над ее рукой. Козимa нахмурилась. Она не могла понять, как Бенедикт мог связаться с этой холодной, высокомерной женщиной. Серена была прекрасна, но тепла в ней не больше чем у скульптуры. Они с Бенедиктом были красивой парой; вид их, стоящих рядом, беспокоил ее. Кози отомстила, подавая лорду Ладхэму руку для поцелуя.
— Спокойной ночи, мисс Вон, — неприязненно уронила Серена, сунув руку под локоть лорда Ладхэма.
— Доброй ночи! — Козима крепко взяла Бенедикта за руку.
Они вышли из концертного зала на площадь Бофорта. Кози решила не упомянать леди Серенy. Она не хотела, чтобы он догадался о ее ревности.
— Как вы думаете, я должна рассказать леди Роуз, что вы сделали для нее сегодня вечером? — спросила она вместо этого. — Она заявляет, что вы были пьяны и спотыкались!
Он пожал плечами.
— Вы не возражаете?
— Я сделал то, что должен был сделать, и не ожидаю благодарностей.
— Но ущерб вашей безупречной репутации! — запротестовала она, смеясь.
Бенедикт внимательно посмотрел на нее.
— Возможно, я не заслуживаю своей репутации.
— Я рада это слышать, — ехидно сказала она. — Говорят, что доброе дело — само по себе награда. К тому жe вы щупали грудь молодой девушки. Как это было?
— Вы мне приписываете дурные побуждения. Я не трогал ee, я воспользовался ложкой.
— Ложкой!
— Да. Учитывая грандиозность…
— Груди? — вставила она.
— Задачи, — холодно поправил он, — я решил, что суповая ложка будет лучше всего. Естественно, для удобства леди я согрел металл дыханием. Мне страшно подумать, что случилось бы, если бы я использовал холодную ложку.
— Да! — Кози рассмеялась. — Если мне не повезет, и я выскочу из одежды, надеюсь, вы будете рядом, чтобы помочь.
— Не волнуйтесь, мисс Вон, — заверил Бенедикт, — я помогу вам. Что-то есть в женской груди, пробуждающее мои защитные инстинкты.
— Так и должно быть. Я понимаю, что вы были заняты и все такое, — начала она снова после краткого молчания, — но вы случайно не заметили концерт? Другие люди, казалось, наслаждались этим.
— Да, наслаждались. Синьора хорошо пела. Была даже песня обо мне.
— Разве?
— «Caro mio ben, credimi almen…» Что-то в этом роде.
— Ах, эта. Должна ли я перевести? «Как-то вечером Бен вдруг попал к леди в плен. Он свой адрес забыл и не помнил, где был. Появились надежды, вот и снял он одежды. Но вернуть их не смог, ночью в парке продрог». Второй стих немного обидный, поэтому я остановлюсь на первом куплетe.