Правила эксплуатации ведьмы
Шрифт:
последнего живого ящера, убитого твоими руками. Его кровь пропитает твою кожу, сделает
её неприступной для ранений. Кровь опутает органы, и их никогда не потревожат болезни. Я
же подарю тебе своё ведьмовское могущество. Ты станешь лучшей ученицей. Тебя будут
бояться, пред тобой будут падать ниц».
— А как же… забрать силу себе?.. Разве не так поступают всякие мелочные … вроде тебя?..
«Мне она ни к чему. Молодости не вернет, а прожить вечность на грани смерти —
малоприятно,
— Нет!..
«Ты всё равно потеряешь власть над собой, но при отказе, учти, я перережу горло твоим
любовникам. Заставлю наблюдать за их смертью и видеть их кровь на своих пальцах».
Я выдохнула раскаленный воздух.
— Тварь! Оставь меня.
«Не сопротивляйся, деточка».
— Где эти бесовы спички! — взревела я, похлопывая себя по карманам. — А ты — улетай!
Возможно, если я зажгу чашу, то сумею объяснить, куда делся ящер. Лучше так…
Веки слиплись, будто намазанные густым липким медом. Под ребрами зажгло. Пальцы
перестали слушаться. И ведьма заговорила моими губами:
— Замечательный голосок. Не сопротивляйся, деточка.
«Зачем ты подчиняла прошлых учениц?»
Роли сменились. Мой собственный голос бился глубоко внутри чужого тела.
— Я не могла выйти в мир, но он интересовал меня. Не дрыгайся, быстрее привыкнешь! Мне
нравится слышать сплетни, убивать неразумных охотников… Прекрати, Ладислава.
В руке отдалось уколом, и на мгновение я почувствовала её. Онемевшая, холодная, с
посиневшими ногтями, как неживая, но моя. В ней до сих пор была зажата злополучная
бутылка с зеленоватой настойкой.
Я смогла сжать ногти у горлышка, медленно двинуть кистью.
А потом резко, из последних возможностей, занесла руку вверх и ударила донышком бутыли
ровнехонько по макушке ведьмы… Нет же, по моей собственной макушке!
Свет померк, чтобы вновь загореться прожигающим каскадом искр. Далеко на фоне заревел
обезумевший ящер. Кажется, ничего не получилось.
Я почувствовала, как захлебываюсь соленым. По подбородку потекла кровь. Целым потоком.
Я управляла собой, но как-то иначе. Будто время замерло, и я двигалась меж него.
Прорывалась сквозь липкое густое ничто.
Темнота передо мной стала проявляться, светлеть. И я появилась в комнатке, где когда-то
жила у ведьмы. Седой вечер сиял пылинками звезд. Безвольный огонек свечи слабо
трепыхался от дыхания. За стареньким столом, ссутулившись, сидела девчонка лет
шестнадцати и переписывала страницы из книги в толстенную тетрадку. Светлые волосы
были заплетены
кофточки.
В том подростке я узнала себя. Такую ломкую, несуразную.
Я подошла к самой себе и аккуратно дотронулась до макушки. Девочка и не шелохнулась.
Она, перевернув страницу, заправила выбившуюся прядку за ухо и безрадостно цокнула. Из
другой комнатушки послышалось жесткое:
— И не отлынивай, девчонка!
— И не отлынивай, бу-бу-бу, — чуть слышно передразнила та, другая, я. — Бумагу девать
некуда.
Я невольно усмехнулась, совсем позабыв, что, кажется, умерла и теперь, после
воспоминаний, окажусь то ли в преисподней, то ли в кущах богов. То ли и вовсе застряну в
безвременье мерзким призраком.
Хлипенькая дверь приоткрылась. Я никого не увидела, но девочка испуганно вжалась в
скамейку. А в следующий миг взвыла, прижав ладошку к горящей пощечиной щеке.
— За что?!
— И не вздумай пререкаться, — равнодушно ответил голос ведьмы. — Ты — никчемная
вздорная девчонка. Бесталанная и бесполезная. Или помалкивай, или я непременно скормлю
тебя кому-нибудь на кладбище. Я запрещаю тебе спать, есть и вставать до того момента, как
не перепишешь пятьдесят страниц. После — подумаю.
И дверь хлопнула о косяк. А девочка, бубня под нос ругательства, стала отдаляться, раздваиваться, а вскоре и вовсе стерлась в песок, который осыпался во мрак. Я помялась, не
зная, выходить ли из дома. И идти ли вообще. Куда? К чему приведет прогулка по
воспоминаниям?
Но двигаться не пришлось. Из-за двери выплыл знакомый сухой силуэт. Ведьма, прямая и не
опирающаяся на клюку, приблизилась ко мне вплотную. Я почти отдернулась, но она
схватила меня за подбородок и пристально вгляделась в глаза.
— Борешься? — без толики эмоций вопросила она.
Я поджала губы.
— Зря.
Ведьма картинно щелкнула пальцами, и маленькая я снова очутилась в комнате. Эта я, поджав коленки, лежала на кровати и пересчитывала ржавые монетки. Помню, как находила
их в склепах, нечасто и немного, но каждой радовалась пуще, чем драгоценным камням. Я, дочь бедняков, представляла, как сбегу от ведьмы и богато заживу на эти медянки…
Ведьма, отпустив мой подбородок, подошла к девочке и дала ей затрещину. Маленькая я
отреагировала на удар полным гнева взглядом.
— Прекрати! Не трогай их! — вскричала она, хоть ведьма больше ничего и не сделала. —
Это мои деньги! Я могу распоряжаться ими!
И мне вдруг стало жалко себя. Ту, совсем несмышленую девчонку с выгоревшими