Право на легенду
Шрифт:
— Живо! Какого черта мы тут треплемся! Тащите! И медичку давайте. Сгодится.
— Я выйду на связь? — спросил Олег.
— И что ты скажешь?
— Скажу — экстренный случай. Летим, мол. И так далее.
Веня усмехнулся:
— Летим… Лететь нельзя, мальчики. Лететь ни в коем случае нельзя. Вы посмотрите.
Сопок уже не было видно. Облака садились все ниже и ниже, а навстречу им из устья долины поднимался густой и плотный туман.
— Так как же? — не понял Павел.
— Я сказал, что нельзя лететь. Но можно ехать. Впрочем, ехать тоже нельзя, но что делать?.. Ладно, мальчики, все. На борту чрезвычайное
Павел уже не раз видел, каким становился Вениамин в трудные минуты. Он менялся даже внешне. И трудно было себе представить, что командир корабля, который сейчас отвечает за пять жизней, — это и есть Венька, еще утром кувыркавшийся на снегу возле дома и предлагавший пожать лапу ихтиозавру.
— Вениамин, — растерянно сказал заведующий, когда Эмкуль уложили на шкурах, — как же все-таки?
— Тихо! Эттугье, поди сюда, — позвал он отца Эмкуль. — Ты долину знаешь, речку знаешь, да? Садись рядом, будешь показывать. Хорошо?
— Буду показывать, — согласился Эттугье и сел в кресло второго пилота. — Речку знаю, долину знаю. Да.
— Смотри внимательней, — сказал Веня. — Ехать будем быстро. Прозеваешь — врежемся. Ты меня понял?
— Понял. Смотреть буду хорошо.
Веня запустил мотор. Машина покачалась немного, отрывая лыжи от наста, потом тихонько тронулась. Павел не очень хорошо представлял себе, как все это получится, потому что вокруг было сплошное белое молоко, видимость не превышала нескольких метров. Он ездил на аэросанях и знал, что это далеко не прогулка — каждая заструга, выемка, трещина грозили аварией… И потом, сани есть сани, они для того и сделаны, но мчаться по незнакомой дороге, почти вслепую, на самолете…
— Павел, — ткнул его Олег, — вот наш ящер-то на озере небось хохочет. А?
— Не говори… Предлагала мне Танька в прошлом году застраховаться, так я, дурак, не захотел.
Иллюминаторы залепило снегом, ничего не было видно, но по тому, как вздрагивал самолет, словно поеживаясь под ветром, по тому, как мотор то стихал до шепота, то вдруг начинал реветь оглушительно и сердито, и машина рывком уходила в сторону, Павел чувствовал, что пурга усиливается.
Они шли по реке, которая должна была привести их в поселок: до него напрямик километров восемьдесят, но речка так немыслимо петляла среди сопок, что Павел даже приблизительно не мог сообразить, сколько им предстоит пройти. Сто пятьдесят, двести километров?
С одной стороны берег был обрывистым, вода пробивала себе дорогу, выгрызая подножия сопок; другой берег уходил в тундру, но и там каждую минуту машина могла либо рухнуть в припорошенную яму, либо напороться на кочкарник или застругу.
Павел не успел додумать все это, потому что самолет вдруг словно налетел на что-то упругое и податливое. Удара не было, была внезапная, рывком, остановка; мотор заныл на самой верхней ноте, машина круто развернулась и пошла в сторону. Павел понял, что они вышли из русла реки и идут теперь по тундре. Это было почти безумием. Зачем? Но тут же вспомнил, что именно здесь, возле Каменного кряжа, река делает огромную петлю, путаясь меж отрогов, и если попытаться пройти напрямик, через перемычку, то это сократит дорогу почти вдвое.
Павел залез на ящик с приборами и через спины Вени и Эттугье заглянул в смотровое стекло кабины. Пурга немного стихла — здесь, меж двух кряжей, ей было не разгуляться: видимость стала лучше. «И все-таки, —
Что видел в этой круговерти старый Эттугье? Что чувствовал Венька, превратив свой веселый самолетик в неуклюжий вездеход, вслепую карабкавшийся по тундре? Эттугье что-то говорил, вплотную склонившись к Вене, показывая руками, и Венька то отворачивал в сторону, то, слегка притормаживая, осторожно перебирался через заносы.
«Скоро начнет смеркаться, — подумал Павел, потеряв всякое представление о том, где они сейчас находятся и сколько еще предстоит пройти. — Скоро будет совсем темно, и наше путешествие окончится…» И в ту же минуту машина слегка подпрыгнула, мотор взвыл и стал снижать обороты.
— Что случилось? — спросил Олег, когда Веня выглянул из кабины.
— Надо выходить на связь. Приехали. Пора легализоваться. Пусть подают машину прямо к берегу. Мы на льду залива, здесь километров пятнадцать, живо доскочим.
— Ты уверен?
— Эттугье уверен, — кивнул Веня на старика. — Этого достаточно.
Эмкуль, дремавшая в полузабытьи, подняла голову, слабо улыбнулась. Венька подмигнул ей, взял у старика трубку, которую тот только что раскурил, сделал несколько затяжек и рассмеялся:
— Ну и поотрывают же нам головы! Мне, конечно, в первую очередь. Но когда будут отрывать, все-таки скажут: отличный у нас пилот Вениамин Строев!
Утром, когда они вдоволь отоспались, Веня сказал:
— А что, мальчики? Одно доброе дело этот ихтиозавр уже сделал. Не будь его, не родила бы Эмкуль сына, а теперь вот родила. Только мы к нему еще слетаем в гости, к этому ящеру. Слетаем ведь?
13
— А он и вправду там есть, этот зверь? — спросила Нина.
Она тронула Павла за рукав.
— Не знаю… Хочется, чтобы был.
— Скажи, ты бы полетел к звездам?
— Да ну их! — рассмеялся Павел. — Дорога больно далекая. Соскучишься.
— А в закате ты был?
— Как это — в закате? Закат — это явление… м-м… атмосферное.
— Венька мне однажды сказал, что у него есть мечта. В тундре, говорил он, в пасмурную погоду на горизонте остается перед закатом узкая розовая полоска, и если очень захотеть, если лететь очень быстро, то можно хоть на секунду, но попасть в это багряное небо… Только это неправильное название, говорил он, потому что там вовсе не небо, окрашенное зарей, а что-то совсем другое. Может быть, то, из чего потом делают зарю?
Нина тихо вздохнула.
— Ему всегда не нравилось, когда красоту объясняли. Он говорил, что, если бы ученые были умнее, они бы никогда не сказали людям, что бриллианты — это уголь.
— Да, — сказал Павел. — И еще ему не нравилось, когда колокола переливали в дверные ручки. Ты ведь знаешь о нашем колоколе?
— Еще бы! У меня есть даже его фотография. Его нашла, по-моему, Надя? А до этого… Ты расскажи подробней.
— Да, это было как раз в тот день, когда Веня вернулся из Уэлена. Утром пришла Надя и еще с порога, не успев раздеться, сказала, что нашла колокол. Мы искали его давно, но никто толком не знал, где он висит. Потом капитан Варг… Хотя я начну, пожалуй, не с этого…