Право на легенду
Шрифт:
Варг попал в Черкизовку прямо из больницы, намаявшись перед этим по вокзалам и рынкам, где сшибал на пропитание, и Строганов стал для него олицетворением всего самого справедливого, доброго и надежного. Сейчас, уже с высоты своего возраста, Варг понимал, что о педагогических доктринах Строганов имел весьма общее представление, больше надеялся на свой здравый смысл и на крепкие ребячьи души.
Первое, что он по логике вещей сделал, — это построил всю жизнь в Черкизовке по твердому флотскому образцу. Утром «экипаж» выстраивался «на флаг», в полдень били «склянки», кухня превратилась в «камбуз», а спальни — в «кубрики». Было много веселой игры, и это было вовремя, очень нужно
Была в этой «морской республике», впрочем, и «оппозиция», которую возглавлял Варг. Она была тихой и не настырной, эта оппозиция, но заметно выпадала из общего ритма жизни.
Отец Варга был агрономом. Сколько Варг себя помнил, он всегда вместе с отцом что-то выращивал, копался в земле, имел дома несколько своих грядок, кусты смородины, и в Черкизовке его сельскохозяйственные наклонности сразу же нашли себе применение. Варг целыми днями возился с больными деревьями, перевязывал: ветви, рыхлил землю под яблонями, а в огороде у него росли устрашающего вида арбузы.
Понятно поэтому, что его земледельческая душа была закрыта для жестоких штормов, бушевавших совсем рядом, — в нее не проникали ни бризы, ни муссоны, ни отзвуки морских сражений. Парень он был тихий, даже замкнутый, много читал, когда не возился в саду или огороде, читал серьезные, взрослые книги.
Сергей Кружилин появился в Черкизовке не как другие — только бы чем наготу прикрыть; на нем была кожаная куртка, из-под которой выглядывала тельняшка; широченные брюки с флотским ремнем, а на руке синела настоящая морская наколка. В первый же день он лихо взобрался по вантам на самодельную мачту, что представляло серьезное испытание даже для тренированных детдомовских ребят, и тем самым утвердил себя как человек, заранее предназначенный флотской службе. Авторитет его в дальнейшем был непререкаем.
Однажды, слоняясь по двору, он остановился возле Варга, который просеивал семена моркови.
— Ну, дела, — сказал он, присвистнув. — Чует мое сердце, что из тебя бы вышел настоящий кулак. Хозяин… Как твоя фамилия, чтобы знать на будущее?
— Моя фамилия Варг, — сказал Александр.
— Варг? Хм… Скажи на милость — Варг! Это звучит, честное слово! Я бы с такой фамилией смело пошел против самого Билли Бонса.
— А кто такой Билли Бонс? — простодушно спросил Варг.
— Горе ты мое горькое, — чуть ли не простонал Кружилин, сраженный дремучим невежеством Варга. — Констатирую: ты не читал «Остров сокровищ». Как же ты собираешься жить дальше?
Вопрос был по существу. Все мужское население Черкизовки твердо и неукоснительно знало, как жить дальше, и проблема была лишь в том, смогут ли морские училища страны принять сразу такую ораву. Но если человек не читал Стивенсона и Жюля Верна, не слышал о знаменитом капитане Френсисе Дрейке, не отличает корсаров и флибустьеров от простых пиратов — такой человек, без сомнения, вряд ли станет украшением отечественного флота.
Однако у Варга было на этот счет свое мнение. Он, как уже говорилось, читал взрослые книги и потому отличался рассудительностью.
— Как я собираюсь жить? — переспросил он. — Объясню. Судя по тебе, моряки обладают хорошим аппетитом, даже очень смелые. Кто-то должен их кормить. Вот я этим и займусь, пока вы будете открывать новые земли.
— Весьма целесообразно, — сказал пораженный Кружилин. — Мне такое решение вопроса как-то не приходило в голову…
Постепенно все
Красиво было на них смотреть.
Варя однажды сказала: «Я на форму не очень обращаю внимание, но все-таки… Особенно — кортик…» И самые красивые девочки города танцевали только с моряками. С будущими моряками, разумеется. На Варга влияли со всех сторон. И, кроме всего прочего, ему трудно было представить, что после школы он расстанется с друзьями, с этой ставшей уже привычной жизнью, с капитаном Немо и отважными флибустьерами. И, зная в глубине души, что никакой он не моряк и призвания у него к этому нет ни на грош, он решил, что будет как все. А там разберемся. Времени-то впереди уйма.
…Павел Петрович Строганов жил в небольшой, чисто побеленной комнате, бывшей келье. Обстановка была казенной — железная кровать, стол, тумбочка, голые стены, хотя можно было ожидать, что он постарается устроить себе жилье наподобие корабельного — в Черкизовке такой антураж поощрялся. Но Строганов давно уже не походил на того увешанного оружием «братишку» с пулеметными лентами поперек груди, чей портрет висел в краеведческом музее — ходил, слегка приволакивая ногу, носил очки; темный костюм на нем всегда был наглухо застегнут. Варг, помнится, даже удивился, застав как-то Строганова в тельняшке — тот, засучив брюки, мыл пол в своей келье, привычно, с неожиданной легкостью орудуя шваброй, и тогда Варг, может быть, впервые подумал: что же заставило этого человека, еще не старого, полного сил, так круто изменить судьбу. При всей своей рассудительности он уже догадывался, что просто так, за здорово живешь, черноморский моряк не променяет корабельную палубу на обременительные детдомовские заботы.
Много позже, вернувшись в Лидинск после окончания мореходки, Варг спросил об этом Строганова. Они сидели на лавке возле ворот Черкизовки. Внизу, в излучине реки, махала крыльями сенокосилка, курился над полями парной воздух. Мирно и тихо было вокруг, как на рисунке в учебнике географии: вид на пересеченную местность с высокого холма. И Варг, задав этот вопрос, тут же подумал, что поступил, должно быть, глупо и нетактично, потому что на виду этих полей, этого жаркого марева не стоит напоминать человеку о море, о том, чего нет и уже не будет.
— Тебе как ответить — коротко или подробно? — спросил Строганов.
— Как хотите…
— Тогда отвечу коротко. Капитан всегда остается на корабле. Принимает на себя все тяготы, все беды. А большей беды, чем бездомные дети, я не знаю. Я сказал себе — мой корабль здесь. Понимаешь? У каждого рано или поздно бывает такой корабль. По крайней мере, должен быть…
Сразу после войны, демобилизовавшись, Варг приехал в Лидинск. Город встретил его настороженной тишиной, очередями за мылом и солью, и Варг, еще не остывший от свирепого отчаяния торпедных дивизионов, как-то сразу понял, что не жить ему больше в этом городе.