Право вернуться
Шрифт:
39
Если не ошибаюсь, это был четверг. Да, точно четверг. Утром как раз зарезали одного грузчика на пристани, и мы полдня пытались договориться с убийцей, который вооружился дробовиком и засел у себя дома, выкрикивая пьяные ругательства. Даже не вспомню, что эти парни не поделили. Так часто бывает. Один глупо пошутил, другой чересчур резко ответил, и вот уже блеснули ножи, а люди готовы порвать глотки друг другу. Стива в тот день не было, а мы с шерифом очень кстати оказались поблизости.
Сначала мы с ним поговорили, не высовываясь из-за ограды. Он угрожал и бранился,
Понимаю, вам не интересно слушать новости Ривертауна, но я рассказываю о здешней жизни, чтобы у вас, не дай бог, не сложилось какой-нибудь героической или пасторальной картинки. Обычная жизнь на фронтире, со всеми достоинствами и недостатками. Здесь даже эпоха не играет своей привычной роли. Провинция, дамы и господа, всегда жила по своему летосчислению!
Парня разоружили и отвели в тюрьму, где он будет дожидаться решения суда. Виселица ему не грозит. Убитый, надо заметить, ангелом тоже не был и нож держал поблизости. Если упростить ситуацию, то там была простая драка, с применением холодного оружия. Теперь всё зависит от настроения судьи Джона Бишопа. Будет в хорошем настроении, - преступник получит год тюрьмы. В плохом - год каторжных работ. Мы вышли из тюрьмы, отряхнули с одежды глину и пошли обратно в контору. На пристань уже торопился старик О'Хара, а следом за ним семенил мистер Кацман.
– Сейчас они доберутся до трупа и затеют над ним перепалку, - кивнул я.
– Главное, чтобы они друг другу кишки не выпустили, - хмыкнул шериф и сплюнул.
– Ставлю пятерку на О'Хару.
– Принято! Кстати, Алекс, ты уже выгладил свой новый костюм?
– Зачем?
– В субботу будет приём у мистера Джекобса. Он решил сэкономить немного деньжат и пригласить нас на какое-то собрание местных воротил. Так что готовься!
– Чёрт! Лучше бы мне отказаться...
– Нельзя, Алекс.
– Я согласен на дежурство.
– Увы, приятель! Я и сам не горю желанием туда ехать, но придётся. Надо отдать долг вежливости и показать местным дамочкам 'того-самого-парня', которого едва не повесили в Брикстоуне.
– Уже ославила, старая кошёлка...
– Это ты про миссис Бишоп? Она сплетница почище старухи Эшли! Разве что не бегает по улицам, а сидит у себя дома. Несмотря на это, в курсе всех городских дел!
Пожалуй, каждый из вас бывал на приёмах, не правда ли? Они, как правило, до одури скучны, время тянется медленно, а единственное желание, которое возникает при взгляде на гостей, - взять и смыться, прихватив какую-нибудь девчушку поласковей. Увы, тут с этим делом было не так просто. Местечковый 'высший свет' играл в придворную жизнь! Играл старательно и самозабвенно, обсуждая политических деятелей, столичные нравы, моду и рассказывая исторические анекдоты. Кстати, большую часть этих рассказов я даже не понял.
Дело не в моей невнимательности, а в том, что эти анекдоты касались событий, о которых я не знал и даже не слышал. Мне мало что говорили такие названия как 'битва при Вустере', или 'Вторая Коронация', о которой было рассказано не меньше десяти историй. Если верить рассказчикам, то большая часть Ривертауна
Поначалу - да, было интересно. Как и любому туристу, который по ошибке забрёл в замшелый замок. Первый зал осматривается с интересом, чтением табличек и вежливыми кивками, которыми подбадривают усталых экскурсоводов. Чем дальше, тем вам становится скучнее. Вы уже замечаете слой пыли на экспонатах, небрежно покрашенные рамы, ошибки на этикетках и прочие досадные мелочи.
Так было и здесь. Пышные юбки, кринолины, драгоценности. Дамы с веерами, кавалеры и вышколенная прислуга. Джекобс местный король скотоводов и знал толк в роскоши! Тем более что он не первый богатей в роду, а, если не ошибаюсь, третий. Это, знаете ли, накладывает отпечаток на человека.
Хорошо, хоть мэра не было! Был судья Джон Бишоп со своей прелестной супругой и матушкой - Франсуазой Бишоп. Был управляющий банком - Пьер Жаккар, который любезно представил обществу свою племянницу миссис Катрин Фишер.
Несколько банковских клерков, приглашённых, чтобы говорить дамам комплименты, пока их мужья сидят в курительной или расписывают несколько партий в карты. Даже зять мэра заглянул, но его личико как-то стёрлось из памяти. Впечатление? Извольте! Выглядит как кусок сырого теста, в который воткнули две зелёных горошины. Пухлый, недотёпистый малый, богатый недоросль, с паскудной улыбочкой и маслянистым взглядом извращенца на покое. По некоторым слухам, мечтает о посте шерифа, но 'папенька не велят-с'. Ещё бы они велели-с, когда по округе бродит банда Фоули! Такое дерьмо положено разгребать Марку Брэдли со своими 'бездельниками'!
Я как-то не прижился в этой компании и коротал время с бокалом брэнди и сигарой.
– Скучаешь?
– ко мне подошёл Марк.
– Развлекаюсь, сэр.
– Что-то незаметно.
– Смотрю на людей и...
– И что?
– продолжал допытываться он. Отхлебнул из своего бокала и усмехнулся.
– Знаешь, Марк, я бы лучше себя чувствовал в баре Коллинза. Даже в том случае, если бы моим соседом был Большой Крис. Поверь, мне было бы как-то уютнее.
– Согласен, - кивнул Брэдли и обвёл взглядом зал.
– Посмотри на женщин, приятель. Они стараются выглядеть как королевские фрейлины, но, видит бог, больших шлюх нет даже в Брикстоуне! Девочки из борделя мадам Долли по сравнению с ними - белые овечки!
– Ты не слишком любишь высший свет, Марк Брэдли.
– Я просто слишком хорошо знаю этот 'свет'! Видел учительницу? Мне её жалко.
– Это ещё почему?
– спросил я. Шериф даже скривился.
– Алекс, ты же не дурак?
– Вроде нет.
– Вот и мне кажется, что не похож на идиота. Посмотри на здешних обитателей и скажи честно - кого ты видишь?
– Честно? Болото.
– Похоже, - кивнул Марк и усмехнулся, - хоть и не совсем точно. Это клубок ядовитых змей! Увы, но Катрин Фишер обречена! Если не подчинится здешним правилам, эти стервы её сожрут. Сожрут заживо или затравят, как мы травим оленей на охоте. Если подчинится, то станет одной из них. Жаль... Красивая женщина. Ей бы хорошего парня, который её любил. Любил по-настоящему, а не как наш Стив Палмер, который перетрахал половину здешнего бомонда и теперь подбирается ко второй половине, чтобы поддержать равновесие.