Правовая структуризация и систематика
Шрифт:
Также неясно, почему, по каким критериям и (или) основаниям (факторам) под число уголовно-запрещенных здесь (в ст. 145 УК РФ) подпадают только деяния в отношении лиц, имеющих детей, а не ребенка [354] . Особенно негативно формулировка обозначенной выше статьи отечественного «закона о преступлениях» оценивается в контексте запрета на реализацию в области уголовного права расширительного (распространительного), по своему объему, толкования.
Интересный пример можно отметить и в сфере действия международных и конституционно-правовых норм. В них, а следовательно, и в иных правовых областях, устойчивое значение приобрело выражение «человек и гражданин» [355] . Вместе с тем гражданство представляет собой устойчивую политико-правовую
В зависимости от устойчивости политико-правовой связи с какой-либо конкретной суверенной национальной организацией публичной политической власти индивидуальный субъект права может быть также или иностранным гражданином (либо подданным), или же лицом без гражданства. Иными словами – в анализируемом выражении через соединительный союз «и» слова «человек» и «гражданин» недопустимо (со смысловых позиций) «поставлены» в качестве равных по уровню обобщения, несмотря на то, что первое из них включает себя второе в качестве подвида, как свою (не единственную) составляющую.
В качестве последней разновидности примеров полагаем необходимым обратить внимание на встречающееся в отечественной правовой системе определение понятия «система законодательства». Так, согласно ст. 9 и Закона г. Москвы «Устав города Москвы» и ст. 4 Закона г. Москвы «О правовых актах города Москвы» система законодательства определяется как совокупность профильных актов [356] . В буквальном смысле получается, что внутреннее упорядочение содержания и формы не является обязательным признаком системы законодательства в столичном регионе. Это не представляется верным, так как простая суммативная совокупность не обеспечивает системного (упорядоченного, закономерного, константного) правового действия. Кроме того, необходимо указать здесь и на традиционно отмечаемую невозможность существования в социальной сфере простых суммативных систем.
Это особо значимо с учетом того, что вообще далеко не все специалисты считают последние системами в собственном смысле слова. Так, в теории систем принято отмечать, что объекты системного типа характеризируются наличием межкомпонентных связок и формированием в целостном явлении (системе) неких новых свойств, не присущих каждой из частей по отдельности. Именно связанность, цельность (целостность) и предопределенная таковой структура (носящая устойчивый, относительно константный характер) являются отличительными признаками любой системы. В то же время суммативная, неорганизованная совокупность «лишена системного характера» [357] .
Кстати говоря, последнее и предопределяет тот факт, что на основе философских данных структура права трактуется в качестве внутренней формы , в то время как в отношении системы законодательства допустима интерпретация в качестве формы внешней. Представляется, что именно с учетом этого в юридической литературе и отмечается, что нормы комплексных образований должны подчиняться «общим принципам и нормам соответствующих отраслей права… Это позволит сохранить единые начала регулирования»; что «мотивационная сила норм разных отраслей права различна. При их сочетании в одном комплексе может оказаться, что нормы одной отрасли ограничат или даже подавят действие других норм. Чтобы избежать такого положения, важно обеспечить мотивационное действие норм каждой из отраслей, используемых в комплексе.» [358] .
Так или иначе, содержание права отражается в первую очередь именно через структуру, т. е. внутреннюю форму. Согласно специально-научным источникам, содержание, как мировоззренческая категория, «вбирает» в себя и состав компонентов (их комплекс,
Все указанное нами лишь подтверждает: необходимость адекватного оперирования юридическими терминами обусловлена тем, что «если правовая система пронизана логикой права (да притом так, что она с предельной ясностью проявляется в системе законодательства), то правоприменительные органы подбирают нужную форму не на ощупь, путем многократного «примеривания», а действуют на подлинно научных основаниях. Логика права, гармоничное построение его структурных подразделений направляют правоприменительный процесс, предотвращают ошибки в квалификации дела, в толковании нормативных предписаний. Главное состоит в том, что регулирующие свойства структурных связей требуют, чтобы при решении юридических дел правоприменительные органы рассматривали эти связи в качестве такого же существенного элемента правовой ткани, как и сами юридические нормы.» [360] .
Итак, представляется, что отечественный позитивный правовой материал нуждается в тщательном секторном анализе и последующей корректировке, а создание новых правовых предписаний требует большей продуманности не только в идейном, но и в выразительном, техническом аспектах. Особенно значимой в данном контексте представляется унификация юридической терминологии , причем не только по отраслевым направлениям, но и в рамках всего отечественного правового поля.
Вместе с тем при исследовании вопросов юридической систематики необходимо обратить внимание и на вопрос о юридических коллизиях , ибо, так или иначе, фактическое наличие оных, с одной стороны, является неизбежным (ввиду «рукотворности» нормативного правового материала и обширности правового действия), а с другой, – свидетельствует о «сбоях» в системном действии правовых норм.
Обращаясь к легальным данным, отметим, что в настоящее время в большинстве отечественных регионов (в отличие от самой федерации) приняты законы только о нормативных или же обо всех правовых актах. Как правило, в таковых есть структурные элементы (главы или статьи), посвященные юридическим (правовым) коллизиям. Сообразно уровню и прикладному значению корреспондирующих правовых документов речь в них идет не о любых возможных юридических столкновениях, а о коллизиях между письменно оформленными нормами права и правовыми актами различного иерархического уровня. В региональных законодательных актах излагаются правила разрешения иерархических (субординационных) и временных (темпоральных) коллизий, а равно и столкновений правовых норм общего и специального действия. Вместе с тем о пространственных юридических коллизиях в обозначенных статутах «общетеоретического» толка ничего не сказано (т. е. не уделяется внимания ни их содержательно-описательному изложению, ни правилам их разрешения).
Под пространственной юридической коллизией понимается противоречие между правовыми актами (и (или) их положениями), принадлежащими к различным областям права (и (или) нормативного правового материала), притом что фактическое правовое отношение подпадает одновременно под действие каждого их них. Таким образом, пространственная юридическая коллизия имеет место при пересечении предметов правового регулирования; при «подпадании» общественного отношения регламентируемого нормами права под содержательное действие сразу нескольких направлений юридического воздействия.