Правовая структуризация и систематика
Шрифт:
Далее следует родовой признак правовых актов. Обращая внимание (при выделении как этой, так и последующих основных черт) только на наиболее актуальную для юриспруденции «сторону», скажем, что в зависимости от того, содержит ли тот или иной профильный документ норму права (т. е. по фактору нормативности), все правовые акты подразделяются на две группы: нормативные и не нормативные. Здесь классовое объединение и размежевание происходит в зависимости от наличия (отсутствия) в юридическом документе общеобязательного, формально-определенного правила поведения, исходящего от государства (уполномоченного субъекта международного права) и, в случае необходимости, обеспечиваемого (должного обеспечиваться) силами
Видовой (групповой) признак правовых документов зависит от степени их юридической силы и позволяет провести «границу» между законодательными и подзаконными актами. Он интегрирует наиболее важные юридические документы, отделяя их от иных актов, способных порождать, изменять и (или) прекращать правозначимые поведенческие акты. При этом каждая из групп, получившихся при распределении, является достаточно объемной и «разнохарактерной», что порождает потребность в дальнейшем размежевании.
Подвидовые (подгрупповые) признаки правовых актов должны демонстрировать их принадлежность к той или иной аккумуляции в рамках самого вида (группы). Так, в зависимости от уровня правового значения (юридической силы) законы можно подразделить на конституционные (уставные), органические и текущие (обычные, простые). Иногда в этот же ряд добавляются еще и референдарные статутные акты [312] , хотя, как представляется, их особенности проистекают все же из способа принятия , а не способности к примативному (иерархически-приоритетному) юридическому действию в собственном смысле слова.
Одновременно заслуживающим внимания видится и указание на то, что «в целом есть все основания утверждать о наличии зависимости между числом первичных норм в нормативном правовом акте и уровнем его правовой силы. Чем выше место того или иного типа актов в иерархической структуре законодательства, тем больше в нем должно содержаться норм права первичного характера.» [313] . При этом под первичной С.В. Поленина понимает такую норму права, которая не предопределена иной правовой (выми) нормой (мами).
«Отталкиваясь» от того, какой орган публичной власти принял (издал) акт, выделяют, например, статуты, исходящие от парламентов и иных уполномоченных лиц (допустим, от народа или абсолютного (ых) монарха (ов) [314] , хотя в настоящее время преобладает именно число «парламентских статутов»). Для федеративных государств законодательные акты будут делиться на общегосударственные (федеральные) и региональные (субъектные). Мы полагаем возможной также градацию статутов по их предметному (содержательному) действию. Существуют и иные классификации законов, так или иначе демонстрирующие их отличительные (по отношению друг к другу) черты, но свидетельствующие одновременно о единой принадлежности оных к числу правовых актов высшего юридико-иерархического ранга.
Правда, тут нельзя забывать и о том, что «одна из причин недостатка или отсутствия в законах подлинных норм права – попытка урегулировать на уровне закона отношения, которые должны регламентироваться на ином соответствующем уровне управления. Примером могут служить федеральные законы о туристской деятельности, о музейном фонде и музеях, о погребении и похоронном деле.» [315] .
В отношении же подзаконных правовых актов необходимо сказать, что наиболее значимым в их подвидовой градации представляется отделение подзаконных нормативных документов от ненормативных. Таковое имеет особый смысл потому, что если закон должен отражать правовую (ые) норму (ы) в любом случае (т. е. независимо от своей подвидовой принадлежности), то подзаконный юридический документ может как «включать», так и не включать «в себя» таковую (ые), т. е. иметь
Далее, для правовых актов возможно (но в принципе не обязательно) выделение еще и специальных признаков. Они будут демонстрировать особенности, специфические свойства некоего числа правовых актов той или иной классификационной подгруппы, не являясь характерными для остальных юридических документов того же подразделения, и в то же время не имея и единичного свойства. Например, в зависимости от вида систематизации органические законодательные акты могут быть как кодифицированными, так и не кодифицированными. Или: нормативные правовые акты любой классификационной подгруппы могут распространяться как на всех субъектов правового взаимодействия в рамках определенной общности (например, государства), так и на их часть, выделенную ввиду особенностей своего правового положения (статуса).
Последнее свидетельствует о наличии специальных свойств в субъектном действии корреспондирующего акта. Ненормативные подзаконные правовые акты могут иметь как локальный, так и индивидуальный характер («через» что и проявляются соответствующие специальные черты). Еще раз отметим, что на уровне общетеоретического обобщения специальные признаки у той или иной группы актов могут отсутствовать. Это означает, что в целом выделение оных носит факультативный характер.
Наконец, каждый правовой акт обладает и индивидуальными, наиболее конкретизированными, характеризующими именно и только его, признаками. Наиболее наглядно таковые прослеживаются при последовательном перечислении значимых юридических классификационных черт соответствующего юридического документа.
Итак, всего получается шесть уровней признаков правовых актов: 1) общий; 2) родовой; 3) видовой (групповой); 4) подвидовой (подгрупповой); 5) специальный и 6) индивидуальный. Первый (общий) уровень представлен единым для всех правовых актов признаком, заключающимся в фактической или потенциальной способности каждого из них вызывать юридические последствия. Число остальных признаков в целом не носит исчерпывающего характера, так как зависит от выделяемого исследователем (лями) основания (ий) уровневой градации. Кроме того, все указанные для признаков «ступени» носят обязательный характер, за исключением пятой (специальной), восприятие которой, в общем-то, допустимо и с факультативных позиций.
При всем этом нельзя забывать, что (как обоснованно указано Н.И. Козюброй) «система законодательства не раскрывает… сложности нормативно-структурной иерархии права (если к тому же учесть возможность разноплоскостного подхода к ее построению)… За пределами системы законодательства находятся, в частности, нормы, существующие в форме правового обычая… Не получают полного, завершенного выражения в законодательстве также правовые принципы, занимающие особое место в системе права. В силу их оценочного характера, высокого уровня абстрагирования они не могут получить цельного языкового закрепления, следовательно, всегда в какой-то части выходят за рамки законодательства. С другой стороны, в системе законодательства могут существовать и существуют недействующие предписания – устаревшие, явно противоречащие установлениям, находящимся на более высокой ступени иерархии и т. п. Если учесть, что одним из свойств права является его действие (недействующего права нет и быть не может), то предписания такого рода, очевидно, неверным было бы включать в систему права.» [317] .