Правовое и индивидуальное регулирование общественных отношений
Шрифт:
В 1939–1940 гг. на страницах журнала «Советское государство и право» открылась дискуссия о системе права, которая была в основном сведена к делению правовых актов на отрасли [299] . В 1956–1958 гг. журнал «Советское государство и право» провел вторую дискуссию о системе права, в процессе которой прежде всего обсуждали критерии деления правовых актов на отрасли [300] . В 1982 г. этот же журнал организовал третью дискуссию о системе права, посвященную в основном методам правового регулирования [301] . В результате проведенных дискуссий в юридической литературе сложилось устойчивое мнение: система права – это его внутреннее строение, соединение действующих в государстве юридических норм в единое целое, а также разграничение их на отрасли и институты права [302] .
299
Сов.
300
Сов. государство и право. 1956. № 8, 9; 1957 № 1–4, 6, 7; 1958. № 5, 11.
301
Сов. государство и право. 1982. № 6, 8.
302
См., например: Байтин М. И. Указ. соч. С. 199.
Вместе с тем, применение понятия «система права» в данном контексте представляется теоретически спорным. Во-первых, право по существу сведено только к одной его форме – российским правовым актам. Во-вторых, понятие «система» теоретически недостаточно обоснованно применено в действительности к структуре и содержанию и не всего «права», а только одной из его, на мой взгляд, форм – российским правовым актам.
В современной юридической литературе по существу сформировалось два подхода к вопросу о соотношении понятий «источники права» и «формы права». «Суть первого из них, – как справедливо пишет М. Н. Марченко, – заключается в полном отождествлении источника права с формой права, в сведении источника права к форме права и, наоборот, формы права – к источнику права. Во избежание недопонимания в подобных случаях при рассмотрении формы права после написания данного термина «форма права», как правило, в скобках в виде констатации тождественности и равнозначимости искомых терминов следует термин «источник права» [303] . Второй подход к разрешению вопроса о соотношении понятий «источники права» и «формы права», по обоснованному мнению М. Н. Марченко, состоит в том, что «… понятия рассматриваются как полностью несовпадающие друг с другом» [304] .
303
Марченко М. Н. Источники права: Учебное пособие. М., 2005. С. 55.
304
Там же. С. 35.
Более убедительным, на мой взгляд, является вывод Е. А. Ершовой, обосновавшей предложение о необходимости дифференциации этих понятий. Например, источники трудового права в Российской Федерации рассматриваются Е. А. Ершовой как факторы, «творящие» право, его начала, то, из чего оно возникает, происходит; формы трудового права – в качестве его внутреннего и внешнего выражения [305] . При таком подходе представляется теоретически обоснованным и практически необходимым введение в научный оборот понятия «система форм национального и международного права, реализующегося в государстве», состоящей из двух подсистем – внутригосударственного и международного права, образованных составляющих ее элементами – формами национального и международного права. Система форм национального и международного права, реализующегося в государстве, характеризуется целостностью, устойчивой структурой, взаимосвязью и взаимозависимостью составляющих ее однородных элементов – форм внутригосударственного и международного права. В связи с этим, отвечая на первый вопрос, можно утверждать, что, во-первых, система права должна быть открытой; во-вторых, содержать в себе лишь однородные элементы только собственно права – формы внутригосударственного и/или международного права.
305
Ершова Е. А. Источники и формы трудового права в Российской Федерации: Дисс. … д-ра юрид. наук. М., 2008. С. 8; Ершова Е. А. Сущность, источники и формы трудового права в Российской Федерации. М., 2008. С. 21–38.
Второй важнейший вопрос, исследованный в работах Г. Харта и Р. Дворкина, состоит в определении природы принципов права («правовых принципов» – как, полагаю, спорно пишут многие научные работники в том числе и в настоящее время), их месте и роли в системе форм права. Хотелось бы в данном параграфе лишь коротко высказать свою и только итоговую позицию по данной проблеме. Развернутый анализ природы принципов внутригосударственного и международного права см. в 2.10 данной монографии.
Прежде всего необходимо разграничивать, с одной стороны, основополагающие (общие) принципы национального и/или международного права, реализующиеся в государстве, которые с моей точки зрения, являются фундаментальными формами права; с другой – специальные принципы права, выработанные в иных формах национального и международного права, реализующиеся в государстве. Основополагающие (общие) принципы национального и/или международного права, реализующиеся в государстве, полагаю, обладают предельной абстрактностью, фундаментальностью, универсальностью, общезначимостью, более значительной устойчивостью и стабильностью, относительной независимостью от управомоченных правотворческих органов и лиц. Специальные принципы права, содержащиеся в иных формах национального и/или международного права, например, в российских правовых договорах либо международных договорах, отражают специфику правоотношений, регулируемых данными формами
Как основополагающие (общие), так и специальные принципы внутригосударственного и/или международного права, теоретически дискуссионно, а практически контрпродуктивно традиционно относить к «идеям», «началам», «положениям» и т. п. Однако, с позиций теории систем и научно обоснованной концепции интегративного правопонимания, во-первых, основополагающие (общие) принципы национального и/или международного права, реализующиеся в государстве, теоретически более обосновано относить к фундаментальным формам права, своеобразным «дорожным картам» для, например, управомоченных правотворческих и правоприменительных органов. Конкретизация основополагающих (общих) принципов национального и/или международного права управомоченными правотворческими органами и лицами обеспечивает повышение степени определенности права, внутреннее единство, непротиворечивость, последовательность, ожидаемость и предсказуемость специальных принципов и норм права, вырабатываемых в иных формах национального и/или международного права. Во-вторых, как основополагающие (общие), так и специальные принципы национального и/или международного права являются объективно необходимыми регуляторами общественных отношений. Как представляется, специальные принципы национального и/или международного права в отличие от норм права характеризуются более абстрактным и универсальным характером.
При таком теоретическом подходе специальные принципы права должны вырабатываться управомоченными правотворческими субъектами в соответствии с основополагающими (общими) принципами национального и/или международного права. В свою очередь, нормы права – в результате исследования, восприятия и конкретизации как основополагающих (общих), так и специальных принципов национального, и/или международного права. В результате восприятия, реализации и конкретизации правоприменительными и правотворческими органами основополагающих (общих) и специальных принципов национального и/или международного права, а также выработанных в результате конкретизации специальных принципов и норм права можно обеспечивать повышение степени определенности права, ожидаемость, непротиворечивость и транспарентность как правотворческих, так и правореализационных процессов.
Основополагающие (общие) принципы национального и/или международного права, реализующиеся в государстве, прежде всего вырабатываются в правореализационной практике, а не только (и не столько) в международных договорах. При таком теоретическом подходе имеются разнообразные источники международного права и различные формы его внешнего выражения. В то же время большинство научных и практических работников традиционно дискуссионно выделяют только один источник возникновения международного права – прежде всего соглашение государств и одну форму внешнего выражения международного права – международные договоры. При таком теоретическом подходе представляется также спорным термин «общепризнанные принципы международного права», так как не все государства могут «признавать» принципы международного права. Поскольку принципы международного права должны быть обязательными для всех, постольку, полагаю, более обоснованным является термина «основополагающие (общие) принципы международного права» (jus cogens). Во-вторых, убежден: в правореализационной практике вырабатываются также и «основополагающие (общие) принципы национального права». В этой связи считаю теоретически обоснованым введение в научный оборот, правотворческую и правореализационную практику понятий «основополагающие (общие) принципы национального права» и «основополагающие (общие) принципы международного права».
В результате поддержки и принудительного исполнения, например, национальными органами, международными организациями, национальными органами государственной власти, иными управомоченными органами, организациями, юридическими и физическими лицами основополагающие (общие) принципы национального и/или международного права, реализующиеся в государстве, становятся обязательными для неопределенного числа участников соответствующих правоотношений, следовательно, формами национального и/или международного права, в отличие от неправа, в частности, от морали, являющейся по своей социальной природе не обязательной и принудительно не исполняемой.
Третий дискуссионный вопрос, исследованный Г. Хартом и Р. Дворкиным в своих работах, связан с рассмотрением судом споров в так называемых «трудных ситуациях». Какова природа «трудных ситуаций» и чем в таких случаях должен руководствоваться суд? Собственным субъективным «усмотрением», не основанным на фактах и праве? Только фактическими обстоятельствами? Неправом, иными социальными регуляторами? Вырабатывает право самостоятельно? Правом, существующим в иных формах национального или международного права?
Г. Харт и Р. Дворкин, возможно в связи с тем, что исследовали «трудные ситуации» с позиции философии права, их природу в необходимой степени не проанализировали. В специальной литературе справедливо отмечается, что судебное правоприменение – объективно необходимое средство социального управления [306] , од ним из свойств которого является дополнение «внешнего регулирования» «внутренним саморегулированием». Индивидуальное судебное регулирование (а не судебное или судейское «усмотрение» как традиционно пишут в специальной литературе [307] ), на мой взгляд, и есть один из возможных способов «саморегуляции», свойственной всем социальным системам, в том числе системам права.
306
Петрухин И. Л., Батуров Г. П., Морщакова Т. Г. Теоретические основы эффективности правосудия. М., 1979. С. 123, 124.
307
См., например: Барак А. Судейское усмотрение / Пер. с англ. М., 1999.