Праздник под угрозой

Хай Алекс

Лекари пялились на девушку со смесью уважения и удивления. Да, всего лишь курсантка — а может такое! Катя устало кивнула, а затем посмотрела на меня:

— Алексей, теперь твоя очередь. Думаю, тебе тоже нужна помощь.

Я покачал головой:

— Нет, Катя. Ты и так сделала достаточно. Отдохни. Тебе еще несколько дней все это переваривать. А мне привычнее. Виктору тоже нужно самому научиться ее преобразовывать.

Она усмехнулась, села на стул рядом с нашими кроватями.

— Корпус на ушах стоит. Меня направили к вам, Андрей остался с ребятами,

которые в программе. А остальных вывели на зачистку водопроводной станции. Хорошая же практика.

Это хорошо. Ребят послабее можно использовать и как рабочую силу. Мы долго тренировались, но одно дело — моделировать ситуации во внутреннем дворе Корпуса, другое — видеть все в реальной жизни.

— Как там одногруппники? — Спросил я. — Феликсу и Салтыковой лучше?

Катерина кивнула.

— Они ещё под наблюдением в стационаре, но кризис прошёл почти так же быстро, как и начался.

— А Лёва как? — спросил я, беспокоясь за будущего лекаря. — Была реакция?

Катя нахмурилась и тихо ответила:

— С ним сложнее. Он медленно адаптируется, но шансы, что он положительно чувствителен, есть. Пока что ему дают дополнительные дозы ртутных капель и поддерживают эфиром. Время покажет.

— Хорошо бы, чтобы и он к нам присоединился. Маголекарь-преобразователь — это высший пилотаж.

Катя улыбнулась, но её улыбка была грустной:

— Мы все надеемся. Да и он сам настроен решительно. А вот Аполло так выворачивало наизнанку, что, казалось, бедняга совсем двинет кони. Адаптацию он не прошел.

Ну… Карма — дело такое. Впрочем, я с самого начала сомневался, что Безбородко обнаружит склонность.

— А что с ребятами из второй группы? — продолжил я. — Салтыкова была не единственной, кто отреагировал? Еще есть?

Катя кивнула:

— Да, медленная реакция, похожая на кризис, началась у Славы Одоевского, Валеры Волконского, Гриши Румянцева и, неожиданно, у Бэллы Цициановой.

— Бэлла? — удивился я. — Вот уж не ожидал.

— Все удивлены. Она, конечно, Рубин, но на нее никто не делал ставку. Да и показатели в учебе у нее средние… — Катя улыбнулась. — Зато теперь ее неугомонная тетушка точно сможет сбагрить ее замуж. Любой род захочет иметь у себя мага-преобразователя.

— А третья группа?

— У Нади Литвиновой, Олега Бобринского, Маши Голициной и Тони Лопухиной подозрения на начальную стадию адаптации. Но пока рано что-то утверждать. Им нужно больше времени. Все же у ребят потенциал послабее, все раскручивается медленнее. Да им и дозу давали послабее, так что только время покажет.

Я вздохнул, оценивая услышанное.

— Четырнадцать человек на три группы. Это превосходный показатель, Катя. С этим уже можно работать.

Она улыбнулась, впервые за весь разговор расслабившись:

— Да, Алексей. Это даёт надежду. Шереметева явно воодушевлена такими показателями. Хотя наверняка среди ребят со средним потенциалом и ниже положительно чувствительных будет меньше.

Катя встала, её движения были немного замедленными от усталости. Она поправила складки на

своей форменной юбке и посмотрела на меня и Виктора.

— Ладно, господа. Была рада увидеться. Мне нужно возвращаться в Михайловский замок. Там тоже хватает работы. — Она повернулась к Виктору. — Берегите себя. Особенно вы, Виктор Иоаннович. Выглядите героически, но, честно говоря, неважно.

— Исправлюсь, Катерина Дмитриевна! — отозвался он, слегка улыбнувшись. Я заметил в его взгляде неподдельный интерес.

Когда она вышла, Виктор продолжал смотреть ей вслед. Затем он обернулся ко мне и сказал с лёгкой ухмылкой:

— Она отлично танцевала на Драгоценном балу. Помнишь?

— Помню, — ответил я, немного удивлённый сменой темы.

— Я бы не отказался пригласить её снова. Она очень интересная.

— Интересная, — повторил я, улыбнувшись. — Но сейчас, Вик, тебе стоит больше беспокоиться о своём восстановлении. Ты не представляешь, как близко ты был к смерти.

— Зато теперь я тоже смогу помогать вам.

Тем временем Черкасов, чья ситуация уже начала улучшаться, пытался заставить маголекарей вернуть ему мобильный телефон.

— Мне нужно сделать пару звонков, — требовал он, пытаясь подняться на постели. — Это важно.

— Вы будете отдыхать, — отрезал старший лекарь, перекрывая доступ к тумбочке. — Никаких телефонов.

— Я экспедитор Четвёртого отделения! — возмутился Черкасов. — Меня сорвали с операции в самый важный момент!

— Не сорвали, а предотвратили вашу преждевременную кончину, — заявил Заболоцкий. Лекарь наклонился к нему, понизив голос. — Сейчас вы не начальник, а наш пациент. Так что лежите спокойно, иначе я введу вам успокоительное.

Черкасов фыркнул, но подчинился, хотя его взгляд выдавал явное недовольство.

Поздним вечером, когда в палате наконец установилась относительная тишина, я повернулся к Виктору.

— Расскажи, как всё было, — попросил я. — С самого начала. Что произошло, когда ты переступил порог особняка Бруснициных?

Виктор замолчал на мгновение, собираясь с мыслями, затем заговорил:

— Ко мне сразу подошёл человек в чёрной маске с символом Плутона. Он сказал, что хочет поговорить наедине, и отвёл меня в отдельную комнату. Там было темно, пахло каким-то странным благовонием. Этот человек начал задавать вопросы… довольно личные.

— Какие именно? — спросил я, нахмурившись.

— Он знал о нашем конфликте, — продолжил Виктор. — Они явно хорошо собирали слухи. Даже упомянули о нашем конфликте за наследство. Давили на то, что ты представляешь для меня угрозу.

— Значит, в сказочку поверили. И что ты сказал?

— Я… — Виктор отвёл взгляд. — Я согласился с тем, что у нас есть серьезные разногласия. Но сказал, что не знаю, как с этим справиться.

— И что он предложил?

— Он сказал, что может помочь. Что у него есть способ… — Виктор посмотрел на меня. — Я не хотел ничего делать, Алексей. Честно. Я не предполагал, что они сразу потащат меня на водопроводную станцию. До последнего не знал…