Праздник под угрозой

Хай Алекс

— Евгений Александрович! — вскрикнул Арсеньев, подхватив его, прежде чем тот ударился о землю.

— Я же говорил — ехать надо, — отозвался лекарь. — Работаем! Готовьте вторую машину!

Лекари тут же бросились к нему, один из них замерцал заклинаниями, запуская диагностику.

— Носилки! — приказал старший лекарь. — Началось! Критическое истощение эфирной энергии. Взяли, понесли! В Военмед!

Всего за несколько секунд экспедитора водрузили на носилки и унесли в соседний автомобиль скорой помощи. Даже в бессознательном

состоянии Черкасов выглядел так, будто продолжал бороться. Лишь бы повезло и на этот раз.

Я жестом подозвал Делянова, стоящего неподалёку.

— Ему нужен маг, способный вбирать в себя аномальную энергию, — обратился я к лекарям. — Я не смогу стянуть — сам полон под завязку. Для Черкасова это критично. Свяжитесь со Спецкорпусом и запросите Шереметеву или кого-то из прошедших проверку курсантов. Направьте их в Военно-медицинскую академию. Заболоцкий запросит все то же самое, но сработайте на опережение.

— Конечно, — пробормотал капитан. — Сейчас все организую.

Делянов, не теряя ни секунды, схватил телефон и быстро набрал номер. Я услышал, как он торопливо излагал ситуацию и требовал немедленных действий. Его лицо оставалось спокойным, но в глазах читалась тревога.

Да, так они и бьют, Искажения. Даже когда покажется, что все закончилось, ничего на самом деле не заканчивается. Просто начинается другая битва.

Двери кареты закрылись с резким щелчком, и машины с мигалками рванули в сторону Военно-медицинской академии. Водитель кареты запрашивал по рации подготовленный приёмный покой.

— Это семерка. Едем в Военмед вместе с пятнашкой. Трое зараженных аномальной энергией, — проговорил он в рацию. — Код шесть-пять-эр! Один совсем тяжелый. Подготовьте всё необходимое. Будем через пятнадцать минут.

На том конце диспетчер уверенно подтвердил:

— Персонал будет предупреждён. Гоните, ребята.

* * *

Мы втроем оказались в одной спецпалате, стены, пол, двери и даже стекла которой были из материалов, содержащих амальгамные сплавы. Свет в палате был мягким, почти стерильным, но даже он раздражал мои уставшие глаза. Лекари суетились вокруг нас, больше всего — вокруг Черкасова.

— Критическое состояние, — раздался напряжённый голос старшего маголекаря. — Эфир почти полностью выгорел. Лейте больше!

— Да мы едва успеваем! Он сгорает еще на подходе!

— Больше! Если мы не остановим процесс…

Я приподнялся, насколько позволяли силы, чтобы посмотреть на их лица. Виктор лежал неподалёку, прикрытый тонким одеялом, но его дыхание было ровным. На фоне всего происходящего это уже казалось чудом.

А вот Черкасов выглядел так, словно его тело боролось из последних сил. Так, впрочем, и было. Кожа бледная, почти прозрачная, под глазами тёмные круги, а на руках и шее начали проступать болезненные следы — признаки аномальной перегрузки.

— Может все же я помогу? — сорвался

мой хриплый голос. — Хоть немного оттяну.

Один из лекарей взглянул на меня и пригрозил кулаком.

— Лежите смирно, Николаев. Вас самого едва не разорвало!

— Мы держим его, насколько это возможно, но организм не справляется. Скоро будет преобразователь?

В этот момент двери палаты распахнулись с силой, от которой металлическая рама звякнула. Влетел майор Заболоцкий, за его плечом… Катерина.

Зеленые глаза однокурсницы быстро пробежались по палате, и она, оценив ситуацию, тут же направилась к кровати Черкасова.

— Привет, Леш, — коротко бросила она, встретив мой взгляд. В её голосе слышались решимость и лёгкая нотка напряжения. — Виктор Иоаннович, здравствуйте. Опять мир спасали?

— Всего один город, — улыбнулся брат.

Заболоцкий жестом велел коллегам расступиться, и Катя подошла к изголовью каталки.

— Простите, но у нас нет времени на разговоры, — сказала она, приложив руку. — Все скверно.

— Катя, справишься? — спросил я.

Она кивнула, не открывая глаз.

— Слишком много поглотил, но шансы есть, — ответила она, скорее себе, чем мне. — Чуда не обещаю, но стяну столько, сколько смогу.

Катя подняла руки, её пальцы засияли мягким светом. Это был не просто магический процесс — это было сродни искусству. Её задача заключалась в том, чтобы не только стянуть аномальную энергию, но и перенаправить её в безопасное русло в собственном теле. Это требовало не только силы, но и невероятной концентрации.

Ну, Катюш, давай, покажи им, чему я тебя научил.

— Катерина Дмитриевна, если вы сомневаетесь… — начал Заболоцкий, но она резко перебила его.

— Не сомневаюсь, — твёрдо заявила Катя. — Приступаю. Пока не лейте эфир. Я скажу, когда потребуется.

В палате повисла тишина, нарушаемая лишь гудением приборов. Я наблюдал, как её свет усиливается, а на лице Черкасова появляется слабый румянец.

Катя продолжала работать, а её руки слегка подрагивали от напряжения. Она старалась скрыть свою неуверенность, но я улыбнулся, чтобы поддержать её морально:

— Ты молодец. Продолжай. Главное — не теряй концентрацию.

Она бросила на меня короткий взгляд, в котором читались благодарность и стальная решимость. Её руки замерли на несколько мгновений, после чего мягкий свет снова начал усиливаться.

Через несколько минут приборы, фиксирующие состояние Черкасова, начали подавать менее тревожные сигналы. Я услышал, как кто-то из лекарей облегчённо вздохнул.

— Показатели стабилизируются! — объявил один из них.

Катя опустила руки, вытирая пот со лба. Она выглядела истощённой, но довольной.

— Готово. Все забрать не смогла — у меня резерв меньше, чем в него вошло. Но осталось немного.

Заболоцкий улыбнулся.

— Отличная работа, Катерина Дмитриевна, — сказал он. — Благодарю за помощь.