Праздник под угрозой

Хай Алекс

Я глубоко вздохнул. Черкасов обернулся к Виктору:

— Они предложили вам услугу за услугу?

— Можно и так сказать, — пожал плечами брат. — Мне сказали, что все можно устроить так, что Алексей… случайно погибнет при исполнении. Но все имеет свою цену. И чтобы помогли мне, я должен был помочь им. Когда я ответил согласием, меня сразу же повели через тайный ход.

— Звучит странно, — сказал я. — Брать на столь важную операцию непроверенного человека…

— Если только они не планировали убрать как ненужного свидетеля, — сказал Черкасов. —

Полагаю, они видели в Викторе Иоанновиче приманку для вас, Алексей. Они знали, что вы пойдете за братом. И хотели убить двух зайцев: совершить диверсию и избавиться от Черного Алмаза. Тем более они сняли при нем маски.

— Я надеялся, что вы меня найдете, — хрипло сказал Вик. — Оставил кое-какие следы, чтобы вы поняли.

Я вспомнил про запонки.

— Так, значит, ты намеренно разбрасывался подарками матушки?

Виктор кивнул:

— Да, незаметно снял обе. Одну бросил в коридоре, где располагается тайный ход, а вторую — в том месте, куда он выходил. Вы по ним меня нашли?

— Ход я обнаружил сам, — нахмурился я. — А вот вторую увидел, уже в том цехе. И один свидетель подтвердил, что ты там был не один. Заодно и про Шпалерную рассказал.

— Вы успели очень вовремя.

* * *

Утро следующего дня выдалось ясным, но, несмотря на солнечный свет, проникавший сквозь жалюзи, палата казалась угрюмой.

Я чувствовал себя удивительно хорошо после ночи, полной странных и глубоких снов. За ночь мне удалось переработать часть полученной аномальной энергии в эфир. Тело, привыкшее к подобным нагрузкам, восстанавливалось быстрее, чем я ожидал. Совсем другое дело были Виктор и Черкасов.

Вик лежал на своей кровати, свернувшись под одеялом, лицо его было бледным, а каждая попытка повернуться сопровождалась болезненным стоном. Черкасов выглядел не лучше. Его кожа оставалась сероватой, и малейшее движение доставляло ему видимые страдания. Он не проявлял никаких признаков адаптации к аномальной энергии, и я решил ему помочь. Встав с кровати, я подошёл к нему.

— Лежите спокойно, Евгений Александрович, — сказал я, поднимая руки. — Так уж и быть, облегчу ваши страдания.

— Тогда лучше сразу дайте мне табельное — и я положу этому конец по-офицерски, — пробормотал он, с трудом открывая глаза. — Эта аномальная дрянь явно собралась меня добить.

— Ничего не добьёт, — усмехнулся я. — Расслабьтесь, это займёт всего пару минут.

Я сосредоточился, чувствуя, как остатки аномальной энергии начинают перетекать из его тела в моё. Это было похоже на жар, обжигающий изнутри, но я уже привык к такому ощущению. Черкасов тихо застонал, а затем его дыхание стало ровнее. Я отступил, чувствуя лёгкую усталость.

— Вот видите? — сказал я. — Уже лучше.

— Вам виднее, — хрипло рассмеялся он. — У меня такое ощущение, будто меня переехал паровой каток. Но всё равно спасибо, Алексей.

Я навис над ним и принял серьезный, даже несколько грозный вид.

— Рано расслабляетесь. Вам

еще предстоит полноценная взбучка от нашей матушки — она явно с вами не закончила. Кроме того, Евгений Александрович, — я переглянулся с Виктором, и тот кивнул, — вам предстоит объяснить нам, что это вчера было между вами и Аграфеной.

Глава 5

Черкасов, читавший какую-то бумажку, поднял на меня взгляд. Его лицо сохраняло спокойное выражение, но я заметил лёгкое напряжение в его глазах. Он отложил бумажку в сторону и вздохнул, словно готовился к долгому разговору.

— Алексей Иоаннович, — начал он сдержанно, — при всем уважении, Аграфена — взрослая женщина, и я не думаю, что должен отчитываться перед вами за свои действия.

Виктор кашлянул.

— Она нам как сестра, — перебил я, делая шаг ближе. — Если вы думаете, что можете использовать её или играть на её чувствах…

— Николаев, — спокойно, но твёрдо сказал Черкасов, — я ухаживаю за Аграфеной. Но принимать ли мои ухаживания — её выбор. Она вольна как одобрить это, так и отказать мне.

Я почувствовал, как напряжение в палате все нарастало. Еще немного — и приборы начали бы сбоить. Что-то в тоне Черкасова заставляло меня сомневаться.

Мои руки вспыхнули зелёным светом аномальной энергии. Экспедитор невольно вжался в подушку, его взгляд метнулся к моим рукам. Однако он быстро вернул самообладание.

Я наклонился ближе, пристально глядя ему в глаза. Атмосфера в палате накалилась до предела, воздух вокруг нас вдруг так сгустился, что стало трудно дышать.

— Слушайте меня внимательно, Евгений Александрович, — сказал я тихо, но не скрывая угрозы в голосе. — Я никому не позволю использовать Аграфену. Если вы играете с её чувствами, если вы её обидите… Даже если она проронит хоть одну слезу по вашей вине, я не посмотрю на ваши звёзды и должности в Четвёрке. Я сотру вас в порошок.

Виктор откинулся на подушку, прикрыл глаза и усмехнулся:

— Мой брат не лжет. Он действительно никому не даст ее в обиду.

Черкасов выдержал мой взгляд, но это далось ему тяжело. Его лицо оставалось непроницаемым, но я видел в его глазах проблеск понимания. Он знал, что я не шутил, и, судя по всему, адекватно оценивал степень угрозы.

— Я уважаю ваши чувства к Аграфене, Алексей Иоаннович, — медленно произнёс он. — Но повторяю: она вправе сама решать, что делать. Я не собираюсь ни принуждать ее, ни обманывать. Я честен с девушкой.

— Надеюсь, что так, — процедил я сквозь зубы, но отступил на шаг и погасил магическое свечение. Напряжение между нами не ослабло, и я решил, что нужно расставить все точки над «и».

Глубоко вдохнув, я добавил:

— Если вы хотите продолжать пользоваться расположением Аграфены, то должны делать это по всем правилам. С официальными визитами в наш дом, приглашая на мероприятия в публичные места. И если Аграфена согласится принять ваши ухаживания, то будьте готовы раскошелиться на кольцо с крупным самоцветом.