Праздник под угрозой
Шрифт:
Я глубоко вздохнул. Черкасов обернулся к Виктору:
— Они предложили вам услугу за услугу?
— Можно и так сказать, — пожал плечами брат. — Мне сказали, что все можно устроить так, что Алексей… случайно погибнет при исполнении. Но все имеет свою цену. И чтобы помогли мне, я должен был помочь им. Когда я ответил согласием, меня сразу же повели через тайный ход.
— Звучит странно, — сказал я. — Брать на столь важную операцию непроверенного человека…
— Если только они не планировали убрать как ненужного свидетеля, — сказал Черкасов. —
— Я надеялся, что вы меня найдете, — хрипло сказал Вик. — Оставил кое-какие следы, чтобы вы поняли.
Я вспомнил про запонки.
— Так, значит, ты намеренно разбрасывался подарками матушки?
Виктор кивнул:
— Да, незаметно снял обе. Одну бросил в коридоре, где располагается тайный ход, а вторую — в том месте, куда он выходил. Вы по ним меня нашли?
— Ход я обнаружил сам, — нахмурился я. — А вот вторую увидел, уже в том цехе. И один свидетель подтвердил, что ты там был не один. Заодно и про Шпалерную рассказал.
— Вы успели очень вовремя.
* * *
Утро следующего дня выдалось ясным, но, несмотря на солнечный свет, проникавший сквозь жалюзи, палата казалась угрюмой.
Я чувствовал себя удивительно хорошо после ночи, полной странных и глубоких снов. За ночь мне удалось переработать часть полученной аномальной энергии в эфир. Тело, привыкшее к подобным нагрузкам, восстанавливалось быстрее, чем я ожидал. Совсем другое дело были Виктор и Черкасов.
Вик лежал на своей кровати, свернувшись под одеялом, лицо его было бледным, а каждая попытка повернуться сопровождалась болезненным стоном. Черкасов выглядел не лучше. Его кожа оставалась сероватой, и малейшее движение доставляло ему видимые страдания. Он не проявлял никаких признаков адаптации к аномальной энергии, и я решил ему помочь. Встав с кровати, я подошёл к нему.
— Лежите спокойно, Евгений Александрович, — сказал я, поднимая руки. — Так уж и быть, облегчу ваши страдания.
— Тогда лучше сразу дайте мне табельное — и я положу этому конец по-офицерски, — пробормотал он, с трудом открывая глаза. — Эта аномальная дрянь явно собралась меня добить.
— Ничего не добьёт, — усмехнулся я. — Расслабьтесь, это займёт всего пару минут.
Я сосредоточился, чувствуя, как остатки аномальной энергии начинают перетекать из его тела в моё. Это было похоже на жар, обжигающий изнутри, но я уже привык к такому ощущению. Черкасов тихо застонал, а затем его дыхание стало ровнее. Я отступил, чувствуя лёгкую усталость.
— Вот видите? — сказал я. — Уже лучше.
— Вам виднее, — хрипло рассмеялся он. — У меня такое ощущение, будто меня переехал паровой каток. Но всё равно спасибо, Алексей.
Я навис над ним и принял серьезный, даже несколько грозный вид.
— Рано расслабляетесь. Вам
Глава 5
Черкасов, читавший какую-то бумажку, поднял на меня взгляд. Его лицо сохраняло спокойное выражение, но я заметил лёгкое напряжение в его глазах. Он отложил бумажку в сторону и вздохнул, словно готовился к долгому разговору.
— Алексей Иоаннович, — начал он сдержанно, — при всем уважении, Аграфена — взрослая женщина, и я не думаю, что должен отчитываться перед вами за свои действия.
Виктор кашлянул.
— Она нам как сестра, — перебил я, делая шаг ближе. — Если вы думаете, что можете использовать её или играть на её чувствах…
— Николаев, — спокойно, но твёрдо сказал Черкасов, — я ухаживаю за Аграфеной. Но принимать ли мои ухаживания — её выбор. Она вольна как одобрить это, так и отказать мне.
Я почувствовал, как напряжение в палате все нарастало. Еще немного — и приборы начали бы сбоить. Что-то в тоне Черкасова заставляло меня сомневаться.
Мои руки вспыхнули зелёным светом аномальной энергии. Экспедитор невольно вжался в подушку, его взгляд метнулся к моим рукам. Однако он быстро вернул самообладание.
Я наклонился ближе, пристально глядя ему в глаза. Атмосфера в палате накалилась до предела, воздух вокруг нас вдруг так сгустился, что стало трудно дышать.
— Слушайте меня внимательно, Евгений Александрович, — сказал я тихо, но не скрывая угрозы в голосе. — Я никому не позволю использовать Аграфену. Если вы играете с её чувствами, если вы её обидите… Даже если она проронит хоть одну слезу по вашей вине, я не посмотрю на ваши звёзды и должности в Четвёрке. Я сотру вас в порошок.
Виктор откинулся на подушку, прикрыл глаза и усмехнулся:
— Мой брат не лжет. Он действительно никому не даст ее в обиду.
Черкасов выдержал мой взгляд, но это далось ему тяжело. Его лицо оставалось непроницаемым, но я видел в его глазах проблеск понимания. Он знал, что я не шутил, и, судя по всему, адекватно оценивал степень угрозы.
— Я уважаю ваши чувства к Аграфене, Алексей Иоаннович, — медленно произнёс он. — Но повторяю: она вправе сама решать, что делать. Я не собираюсь ни принуждать ее, ни обманывать. Я честен с девушкой.
— Надеюсь, что так, — процедил я сквозь зубы, но отступил на шаг и погасил магическое свечение. Напряжение между нами не ослабло, и я решил, что нужно расставить все точки над «и».
Глубоко вдохнув, я добавил:
— Если вы хотите продолжать пользоваться расположением Аграфены, то должны делать это по всем правилам. С официальными визитами в наш дом, приглашая на мероприятия в публичные места. И если Аграфена согласится принять ваши ухаживания, то будьте готовы раскошелиться на кольцо с крупным самоцветом.