Праздник под угрозой

Хай Алекс

Я сделал паузу, позволяя своим словам повиснуть в воздухе, затем продолжил, ещё более серьёзно:

— А если вы разобьёте ей сердце, Евгений Александрович, то я разобью вам череп.

Черкасов кивнул. Его лицо оставалось серьёзным, но взгляд стал мягче. Он явно обдумывал мои слова. А затем улыбнулся.

— Что ж, приятно видеть, что у девушки, которая мне нравится, столь серьезные защитники. И я всецело вас понимаю, Алексей Иоаннович.

Напряжение в палате постепенно спало, но осадок остался. Он говорил с достоинством,

но я всё равно чувствовал себя победителем в этом разговоре.

— Значит, мы друг друга поняли.

Я повернулся к своей кровати, намереваясь дать себе минуту, чтобы успокоить бурление энергии Искажения в крови. В этот момент Виктор приоткрыл глаза, его взгляд был слегка сонным, но полным понимания.

— Ты закончил? Или собираешься поставить ему ультиматум на следующий год? — спросил он с ленивой улыбкой.

Я обернулся и увидел его хитрый взгляд.

— Тебе лучше, Витя? — спросил я, подходя к его кровати, чтобы проверить его состояние.

— Думаю, получше, чем Евгению Александровичу, — ответил он с усмешкой.

Внутри меня ещё бушевал гнев, но я был уверен в одном: Аграфена заслуживала только самого лучшего, и я сделаю всё, чтобы этого добиться.

Обстановку разрядило появление Заболоцкого вместе с целой делегацией маголекарей. В один миг в палате стало невыносимо тесно и начало рябить в глазах от обилия белых халатов.

— Доброе утро, господа, — громко произнёс Заболоцкий и сделал свет поярче. — Как самочувствие, господа?

Я поднял голову с подушки и натянуто улыбнулся. Виктор, лежавший справа от меня, только что перевернулся набок. Черкасов, напротив, уже сидел, опираясь на подушки, но его уставший вид говорил о том, что ночь для него прошла нелегко.

— Доброе утро, Артем Юрьевич, — ответил я, наблюдая, как маголекари принялись окружать каждую из кроватей. — Как видите, пережили.

Заболоцкий усмехнулся и кивнул своей группе. Маголекари тут же приступили к работе: кто-то проверял приборы, фиксирующие наши показатели, кто-то осматривал записи и делал пометки в тетрадях. Палата наполнилась звуками жужжания приборов и шорохом бумаги.

— Начнём с вас, Алексей Иоаннович, — сказал Заболоцкий, подходя ближе. Его взгляд был цепким, как у хищника, готового разобрать добычу на части. — Как вы себя чувствуете?

— Прекрасно, — ответил я, стараясь говорить спокойно. — Даже лучше, чем ожидал.

Он пристально смотрел на меня ещё несколько секунд, затем кивнул и начал диагностику. Его пальцы легко касались моей шеи, проверяя пульс, затем он внимательно осмотрел мои глаза, попросил сделать несколько глубоких вдохов и выдохов. После этого он прикоснулся к моему плечу, где вчера ещё была глубокая рана. Сейчас там остался лишь лёгкий розовый шрам.

— Удивительно, — пробормотал он, отстраняясь. — На вас всё заживает как на собаке. Никогда не видел, чтобы эфир работал на столь высоких оборотах.

— Приятно слышать, — усмехнулся я. — Значит, выписываете сегодня?

Заболоцкий

покачал головой.

— Нет, Алексей Иоаннович. Несмотря на ваше состояние, я хочу оставить вас ещё на три дня. Полное восстановление требует времени, и я хочу, чтобы вы просто отдохнули.

Я кивнул, понимая его логику. Три дня — не так уж много.

Следующим был Виктор. Заболоцкий подошёл к его кровати и, склонившись, внимательно изучил его лицо. Бледность на щеках сменилась лёгким румянцем, а дыхание стало ровным, хотя брат всё ещё выглядел измотанным.

— Как себя чувствуете, Виктор Иоаннович? — спросил Заболоцкий, осторожно касаясь его запястья.

— Лучше, чем вчера, — тихо ответил Виктор. — Но всё равно слабость чувствуется.

— Ничего удивительно, ведь вы впервые получили такую дозу. Но кровь — не водица, я наблюдаю у вас значительные улучшения.

Заболоцкий провёл осмотр так же тщательно, как и мой. Когда он закончил, его лицо оставалось задумчивым.

— У вас всё идёт по плану, — сказал он. — Но, учитывая, что это ваш первый опыт работы с такой дозой аномальной энергии, я рекомендую оставить вас в стационаре на неделю. Это позволит нам держать вас под наблюдением и убедиться, что не будет осложнений.

Виктор лишь кивнул. Он выглядел так, будто готов был согласиться на что угодно, лишь бы его оставили в покое.

Наконец, Заболоцкий подошёл к Черкасову. Тот встретил его взгляд с выражением лёгкой иронии.

— Ну что, Артем Юрьевич, скажете, что мне пора на пенсию? — бросил он, когда Заболоцкий начал осмотр.

— Пока рано, — ответил тот, усмехнувшись. — Но на неделю в стационаре вас оставлю. И да, разрешу пользоваться телефоном. Иначе вы точно через окно сбежите.

— Как великодушно, — пробормотал Черкасов, качая головой. — Истинное милосердие.

Осмотр продолжался ещё несколько минут, пока маголекари не завершили запись всех данных. Когда Заболоцкий наконец выпрямился и отступил, его взгляд остановился на Черкасове.

— Кстати, у вас посетитель, Евгений Александрович, — сказал он. — Медсестра сейчас его проводит.

Маголекари начали собирать свои приборы и покидать палату. Через несколько секунд дверь приоткрылась, и внутрь вошёл капитан Ростопчин. Его фигура, как всегда, заполняла собой почти всё пространство. На его широченных плечах медицинский халат выглядел как детский плащик.

— Доброе утро, господа, — проговорил он, входя в палату. — Как чувствуют себя наши герои?

— Как избитые коты, — ответил Виктор, не поднимая головы с подушки. — Но спасибо, что спросили.

— А вы что скажете, Евгений Александрович? — спросил Ростопчин, переводя взгляд на Черкасова.

— Скажу, что мне нужен отчёт, — пробормотал Черкасов, пытаясь подняться. — Допросили ли Юрьевского?

Ростопчин вздохнул, с его лица тут же сползла улыбка.

— Светлейший князь Юрьевский бежал, — сообщил он.