Предания старины глубокой
Шрифт:
– Хорошо тебе, Аминат, у тебя такая ловкая помощница, машаллах! А я вот остался без рук, может иногда по традиции добрых соседей вы и мне поможете?
– Почему бы не помочь, руки не отвалятся, серп не потупится, – ответила Аминат, – когда нужно, и тебе поможем.
Шахмандара вернулся очень довольный своей встречей. Ему показалось, что сын его сделал удачный выбор и потому решил женить его, не откладывая. Шахмандара поделился своими мыслями с близкими родственниками и с Патимат. Хоть Патимат и обиделась на него, он решил не придавать этому значения, тем более ее дочь еще мала, а ему необходимо женить сына теперь же.
Житель селения Мукур Пурхучи собирал марша молодежи для сенокоса на
Вернувшись домой, Шагун рассказала матери о том, что Пурхучи собирает марша, и они обещали пойти.
– Что ты, доченька, разве у нас есть время завтра идти на марша? Приходил Шахмандара, просил завтра помочь скосить его гороховое поле, что расположено на нашей стороне. Никогда ведь он к нам не обращался за помощью, – сказала Аминат.
Известие это не обрадовало Шагун, а заставило задуматься, как быть? Она знала, что завтра на марша обязательно придет Вали, встреча с ним для нее была самой большой радостью. Солнце спускалось к закату, но Шагун решила пойти и сегодня же начать уборку горохового поля Шахмандара. Положила в сумку ужин и отправилась. Шагун стала работать, но поле было большое, и она сомневалась, что сможет до утра скосить все. Солнце спряталось за гору, и вскоре показалась большая и круглая луна. Ночь была светлая и свежая, работать стало легче, чем днем. Шагун работала, не разгибая спины, и к рассвету закончила уборку всего поля. С нарезанной вязанкой свежей травы, она вернулась в село, когда мулла крикнул с крыши мечети акбар. Поднявшись на крышу своего дома, где обычно они сушили сено, Шагун положила под голову вязанку травы и там же заснула на часок. Когда за ней пришли сельские девушки, она умылась, переоделась и пошла с ними на марша.
– Что-то ты сегодня как никогда румяная и красивая, – шутили подружки. Шагун, действительно, вся светилась изнутри, была довольна тем, что успела убрать поле Шахмандара и придти с подружками на марша. Прибыв до восхода солнца на сенокос, молодежь разбрелась по холму и начала косьбу. Солнце взошло, хозяева принесли завтрак, стали звать молодежь подкрепиться. Шагун все оглядывалась кругом, не пришел ли Вали, но его не было. Все собрались на завтрак, девушки протянули Шагун бубен и стали просить, чтобы она спела, но Шагун не стала петь, а только сыграла на бубне танцевальную мелодию. После завтрака было традиционное веселье, но Шагун ничего не веселило, она тревожно смотрела вокруг. Приступили снова к работе. Так прошло время до обеда. Теперь уже Шагун заметно загрустила. Когда принесли еду, и все собрались на обед, она, оставив работу, пошла к молодежи без особой охоты. Оглянувшись невольно в сторону горки, Шагун заметила на горизонте всадника на белом коне и сразу узнала своего возлюбленного, лицо ее озарилось счастьем, все кругом засияло, для нее взошло солнце из-за горы. Она увидела, что Вали сошел с коня и пошел пешком рядом с ним! По его неторопливой походке и по тому, что он сошел с коня, а не прискакал, как прежде, на танцующем скакуне, Шагун поняла, что случилось что-то неприятное. Все же она была рада появлению любимого. Заметив приближающегося Вали, все радостно закричали, стали его журить, что вовремя не пришел, приглашали к обеду. Он подошел к молодежи, поздоровался со всеми и нехотя присел к ним. После обеда, когда молодежь собралась веселиться, Вали встал и отозвал Шагун в сторону.
– Не знаю, Шагун, как тебе сказать об этом, и как мне самому быть, тетя Патимат не разрешает мне на тебе жениться, говорит, что моя мать еще при жизни нарекла ее дочь Муслимат мне в невесты, и что необходимо исполнить аманат умершей матери, – сказал он тихо и сбивчиво.
Шагун, не ответив ему,
– Вы же просили меня спеть что-нибудь, дайте-ка сюда бубен, я спою, и, повернувшись лицом к Вали, стоявшему поодаль, стала петь:
Ты выстрелил пулей свинцовойВ душу мою горящую.Дай бог, чтоб этот светлый мир для тебя потемнел!И чтоб рубашка белая твояОбагрилась кровью алой,И чтоб лужи крови застылиВ стремени коня твоего.Глаза мои, сияющие как звезды,Ты заставил слезами затмить.Дай бог, чтобы вся родня твояРыдала горькими слезами.Мое сердце, подобное лепестку розы,Ты сжег на черном огне.Дай бог, чтоб пуля огненнаяСожгла и твое сердце!Все были поражены ее песней и быстро разошлись по своим рабочим местам. Вали тоже повернулся и пошел со своим конем также медленно, как и пришел. Все поняли, что случилось, краем уха они и раньше слышали о позиции тетушки Патимат в отношении женитьбы Вали, но теперь ни у кого сомнения не было в правдивости тех слухов.
После смерти матери Патимат для Вали действительно заменяла мать, и он с ней делился как с матерью, и теперь ему было тяжело разорвать ту единственную нить, связывающую его с памятью умершей матери. Летом Патимат поставила вопрос ребром: или он женится на ее дочери, или станет чужим человеком.
Так прошли месяцы. Шагун не стала обращать внимание на Вали. Наступила осень, и с похолоданием пастухи пригнали своих овец с гор на приусадебные фермы, Вали тоже пригнал свою отару на ферму, расположенную недалеко, от селения Мукур. Он по-прежнему тосковал по Шагун, искал с ней встречи, ее показное равнодушие терзало его. Одныжды мать Шагун Аминат шла из рощи с вязанкой дров и на дороге встретилась с Вали. Он поздоровался с ней и спросил:
– Тетя Аминат, если я завтра вечером приду к вам в гости со своими друзьями, не выгоните?
– Разве гостей выгоняют, сынок, приходи… – ответила ласково Аминат. Дома она рассказала дочери о своей встрече с Вали и наказала ей, чтобы она была приветлива с гостями, а там, что будет…
На следующий день Шагун с матерью готовились встретить гостей, но ничего об этом не сказали братьям. К вечеру следующего дня все было готово, однако гостей что-то не было. Шагун с матерью частенько выходили во двор, поднимались на крышу и оглядывались кругом, не идут ли гости, но их не было. Уже стемнело, никто не пришел, но все же допоздна ни мать, ни дочь не ложились спать, что-то тревожно было в душе. Аминат велела дочери лечь спать, а сама вышла во двор. Кругом, во всех окнах погасли лампы, только яркая и круглая луна светила на небе. В это время услышала Аминат, как из селения Гуйми кто-то кричал в их сторону. Она стала прислушиваться.
– Эй, Зазал Али, сын Шахмандара Вали ранен мюридами! Он просит сообщить об этом Аминат и Шагун. Сообщи, пожалуйста.
Тот человек ждал, когда отзовется Зазал Али и, услышав его голос, еще раз повторил свою просьбу.
Аминат быстро спустилась вниз, велела дочери собраться и, не дожидаясь сообщения они пошли в Гуйми. Они шли быстро, но дорога казалась длинной как вечность. Прибыв в селение Гуйми. они направились к дому Шахмандара, но там сказали, что Вали забрала к себе тетя Патимат, и он лежит у нее. Им тоже пришлось идти туда.