Предателей казнят без приговора (Сборник)
Шрифт:
– Ты знаешь Упыря? – спросил я, вернувшись к Млынскому.
– Кажется, да, – полушепотом ответил Сергей.
– Зачем спектакль?
– Для успокоения нервов. Не моих, разумеется, а упыревых.
– Интересно. Выходит, если бы ты не нарушил клятву, то я бы вернулся и увидел ваши остывшие трупы. А через некоторое время остыл бы и сам.
– Именно так, – кивнул Млынский. – Нервничать ОН стал!
– И кто же?
– Один из двух – либо Водорезов, либо Игорь, – окончательно перейдя на шепот, произнес Сергей.
– А зачем на Дятлова
– Генеральских сынков не люблю с училища. Надо же было на кого-то стрелки перевести.
Далее мне пришлось напрячь весь свой слух и внимание, так как Сергей заговорил очень быстро и очень тихо. Говорил он минут пять, не больше. Выслушав его, я молча кивнул и вышел из палатки к своим подчиненным, топтавшимся в отдалении.
– Звездец, – только и произнес я. – Кажется, остались без фельдшера и без минера.
– И что теперь? – первым спросил мой зам Водорезов.
С ответом я не торопился. В самом деле, что говорить, когда один из офицеров твоего спецотряда сходит с ума?! Такому ни на одном спецфакультете не учат. Краем глаза я отметил безучастную пассивную реакцию Игоря Толмачева. Он молчал и стоял чуть в отдалении совершенно неподвижно, точно статуя. Зачем его прикомандировали к нам? Боевого опыта мало, португальский язык (как и местность) более менее знает Водорезов… Нервничает наш Толмач, а потому всеми силами старается изобразить спокойствие. Лицевых мышц под бородой не видать.
– Тебе, Дятлов, помощь не требуется? – повернувшись к Владу, спросил я.
– Он же выстрелить не успел, – нервно отозвался старший лейтенант.
Мне было его сейчас немного жаль. Потому что я слишком хорошо знал, что будет дальше. А дальше было следующее.
– Я понимаю, неприятно, Владик, – продолжил я. – Ты успокойся, близко к сердцу не принимай.
Будучи отцом-командиром, я успокаивающе положил ладонь на плечо старшего лейтенанта. И в ту же секунду ударил Дятлова в солнечное сплетение. В следующую секунду я обезоружил Владислава, взял на излом его правую руку, а в затылок упер ствол его же «СПС». [12]
12
«СПС» – самозарядный пистолет Сердюкова. С начала 2003 года принят на вооружение армейскими спецподразделениями.
– Так еще неприятней, – произнес я. – Прости, Влад, но, похоже, Упырь именно ты.
– Вы что, командир?! – простонал Дятлов.
– Расстреливать тебя не буду… Пока. Доказательств мало, но они есть. – Эту фразу я произнес своим немного остолбеневшим подчиненным. – Обыскать и связать! – отдал я команду, которую тут же выполнил стоявший ближе всех Кравцов.
Не прошло и полминуты, как связанный, обездвиженный Дятлов лежал рядом со штабной палаткой, из которой с победным видом появился освобожденный от пут Млынский.
– Может быть, объясните, наконец, в чем де– ло? – произнес Водорезов, по-прежнему чувствуя
– Нет, Коля, не объясним, – довольно резко ответил я, переглянувшись с Млынским. – Времени в обрез, уж извини.
– Нет уж, командир, – как-то непривычно жестко отозвался Николай. – Это все, – кивнул он на Млынского и обездвиженного Дятлова, – каким-то пиратством отдает.
Маленький худенький Водорезов стоял передо мной так, словно готовился вступить со мной в рукопашную схватку. И правую руку держал на разгрузочном жилете в том месте, где размещался пистолет с запасной обоймой. Несмотря на комплекцию, обезоружить Колю столь же быстро, как Дятлова, будет не просто.
– В самом деле, Валентин Денисович, – с правого фланга ко мне приблизился Игорь. – У нас есть четкая боевая задача, вы – наш командир… Объясните, что происходит.
Происходит охота на Упыря. Вычислить которого нужно как можно быстрее. Но говорить это вслух я не собираюсь. Тем более…
Тем более, я, кажется, уже ЕГО ВЫЧИСЛИЛ!
Между тем Степаныч и Кравцов взяли свои автоматы на боевую изготовку и заняли весьма выгодные огневые позиции. Выгодные для меня и Млынского и весьма невыгодные для вооруженного пистолетом Водорезова и безоружного Игоря. Оба они оказались под прицелом…
Что же – прекрасно! Браво! Даже – брависсимо!!! Расклад сил определился, каждый сознательно сделал свой выбор. Что мне и требовалось.
– Вот так, Николай, – только и произнес я.
Коля медленно убрал руку со своего оружия, молча сделал полшага назад. Он был опытным офицером и знал, чем кончается бунт в спецподразделении.
– За невыполнение приказа расстрел? – спросил Игорь каким-то непринужденным, полушутливым тоном.
Нет, все-таки переводяги всегда были какими– то полуштатскими «пиджаками». Врезать бы сейчас толмачу, но надо себя сдержать. Не в кабаке.
– Заткнись, Игорек, – послышался голос Степаныча.
Переводчику ничего другого и не оставалось.
– Двадцать минут отдыха. Потом обсудим выполнение нашей главной боевой задачи! – При этих словах я переглянулся со Степанычем и мысленно поблагодарил немолодого подполковника, что тот догадался меня поддержать. – Ну, а мы отойдем? – обратился я к Млынскому.
– Отойдем.
Чуть поднявшись вверх, я задал Сереге главный вопрос:
– Ты – Охотник?
– Клятву нарушать не буду, – без усмешки, очень твердо ответил Млынский.
– Так ты вроде уже… – начал было я, но майор, наплевав на субординацию, резко перебил меня.
– У меня глаза есть, командир, – лицо Млынского стало привычно злым и отталкивающим. – Как только ты ушел, я всю команду в поле зрения держал. Водорезов и Игорь как-то подозрительно мялись, по сторонам оглядывались, оружие лапали нервно, точно баб.
– Считаешь, выбирали момент? – спросил я.
– Считаю, – ответил Сергей. – Я уже об этом в палатке говорил, чего повторять?
В самом деле, повторять не надо.