Предателей казнят без приговора (Сборник)
Шрифт:
– Мое мнение – расстрелять без всяких вопросов, – проговорил майор Млынский, дернув стволом автомата в сторону стриженой головы Кравцова.
Остальные с выводами не спешили, но, похоже, большинство было согласно с Млынским. После почти двухминутной паузы слово взял Никаноров как старший по званию:
– Дашь интервью, капитан?
При этом Никаноров взглянул на небольшую цифровую камеру в своих руках. Только что на нее были записаны три весьма интересных «интервью», которые дали захваченные нами пленники.
– Все равно грохнете, – угрюмо отозвался Кравцов.
– Все
При последних словах лицо Млынского перекосила злобная усмешка, но Сергей сдержался.
– Хотите, чтобы я на суде показания дал? – еще более угрюмо проговорил Кравцов.
– Очень, – кивнул Никаноров.
– До суда еще добраться надо.
– Теперь доберемся, – очень уверенно заявил Андриан.
Физиономия Увальня нервно задергалась. Впервые я видел, чтобы Кравцова пробирала такая дрожь.
– Мне теперь один черт, – хрипло отозвался Кравцов.
– Кравцов, или как тебя там? Я ведь до трех считать не буду.
При этих словах Никаноров кивнул на видеокамеру, затем на Млынского, по-прежнему направлявшего ствол автомата в сторону кравцовской башки.
– Один черт, – повторил Кравцов. – Включай! – дернул он головой в сторону камеры.
И поведал Кравцов в своем «интервью» весьма интересные вещи.
– Теперь Леонтьеву и семейству Глушковых не отвертеться, – не скрывая удовлетворения, произнес Никаноров, когда мы просмотрели все четыре «интервью», сидя в штабе Андриана Куприяновича.
– И чего? – с заметным скепсисом поинтересовался я.
Скепсис мой был вызван совершенно искренним вопросом. Что делать дальше, я не представлял.
– Глупый вопрос, Валентин, – как ни в чем не бывало отреагировал Никаноров. – Здесь изложены такие факты, которые Генеральная прокуратура и ГВП [14] просто обязаны проверить. Я заставлю всю эту генеральскую и чиновничью сволоту ответить по закону. И ты, как действующий офицер, обязан мне в этом помочь!
14
ГВП – Главная военная прокуратура.
– Вы верите в закон? – спросил я.
– Я обязан его соблюдать! Как и ты, подполковник.
– Давненько вы на Родине не были, – только и произнес я.
– Мы вытащим этих мерзавцев на всеобщее обозрение. Что тогда будет делать Генеральная прокуратура? Интересно ведь, правда?
Сейчас полковник Никаноров говорил с каким-то мальчишечьим задором. А ведь в самом деле, что будут делать наши правоохранители, имея столь неопровержимые улики и признания? А если Глушковы и Леонтьев попытаются укрыться за границей, то и оттуда их просто-таки обязаны будут выдать! «Узников совести» из этих убийц и уголовников не получится… Серьезную кашу заваривает Андриан Куприянович!
– Предлагаете передать копии этих признаний одновременно в Генеральную прокуратуру
– Именно так. Озадачим Фемиду, а заодно и все прогрессивное человечество.
– Ох, немного его осталось, Андриан Куприянович.
– Слушай, Валентин, ты что, меня за пацана зеленого держишь? Вместе мы сила. Раз стали сотрудничать, нужно идти до конца. Ты не думай, в Москве у меня связи остались, конспиративные квартиры. Не в джунгли и не в пустыню воевать едем.
– На родную Родину, – закончил за Никанорова я. – Знаете такую народную мудрость, Андриан Куприянович: не складывать все яйца в одну корзину?
– Стоп! – не раздумывая, поднял вверх палец Никаноров. – Ты хочешь сказать… Ну говори, говори сам.
– Если мы все вместе отправимся в Москву, то, возможно, нам действительно придется повоевать. Леонтьев попытается нас нейтрализовать, скорее всего, уничтожить. А у него связи и в МВД, и в Генпрокуратуре, и в ФСБ, вы же сами знаете… Если мы будем все вместе, против нас легче всего будет сфабриковать уголовное дело, изобразив нас террористами, изменниками Родины, да кем угодно.
– Это будет хлопотно, – не слишком уверенно покачал головой Андриан.
– Хлопотно, но реально. Особенно если учитывать финансовые возможности Леонтьева и Глушковых. Я не говорю уже о том, что они попытаются физически ликвидировать нас.
– Это еще хлопотнее.
– Очень даже может быть. Но сражаться нам придется не в джунглях и не на поле боя, а там, где у этих мерзавцев слишком многое схвачено.
– И ты предлагаешь… – Никаноров не договорил, сделал выразительную паузу, вновь давая мне возможность закончить фразу за него.
– В Москву должен отправиться кто-то один.
– И кого предлагаешь?
– Кого-кого?! – проговорил я с вернувшейся ко мне скептической интонацией. – Себя, разумеется… Если не вернусь, пойдет Степаныч… Вы будете третьим. Уже с учетом прежних ошибок. Только третьим вам быть не придется.
– Уже просчитал? – спросил Никаноров.
– Просчитал, – кивнул я. – Только вы мне дайте на всякий случай адреса ваших конспиративных квартир, ну и где деньги в случае чего достать.
– И еще пару адресов верных людей, – кивнул Андриан.
Героически погибать я не собирался. Негероически, впрочем, тоже. Просто иных выходов я не видел. Либо мы должны навсегда остаться в этих джунглях и ждать следующую «ликвидаторскую экспедицию» от генерала Леонтьева, либо должны будем явиться к нему сами. Если мы явимся к нему всем отрядом, генерал обезумеет от страха и ярости и бросит против нас все имеющиеся у него силы, вплоть до ракетных комплексов и стратегической авиации. Среди пилотов этой авиации могут, увы, найтись те, кто не прочь заработать первичный капитал, а деньги у леонтьевской банды имеются. Если же я явлюсь к генералу один… Вряд ли Леонтьев испугается одного-одинешенького подполковника. Поэтому убивать сразу он меня не будет. Он вообще постарается разобраться со мной без лишних свидетелей и шума. А это значит, шансы выжить у меня есть!