Предопределение
Шрифт:
Ниссе, отправленная на разведку, доложила мне, что Паскаля Леграна после пожара разбил удар и он лежит в постели наполовину парализованный. Никого не принимает и не узнает. Только бурчит себе под нос проклятия в мою сторону, а еще поминает какую-то девочку.
Алена, вернувшегося домой, старик тоже не узнал. В общем, всем сейчас управляет Исабель. Тетка Макса пытается отбиваться от кредиторов, но у нее это плохо получается. Можно сказать, что об угрозе с той стороны можно уже забыть.
А вот с Грамонами я еще не закончил. Я бы, конечно, мог остановиться и на более кровавом варианте
В общем, Анри-креветка своим нелепым штурмом оказал мне сразу несколько репутационных услуг. Во-первых, с ним сейчас мало кто захочет вести дела. Тот же Бофремон, наверняка, отвернется от него.
Во-вторых, никто особо не удивится, если я оспорю право Генриха де Грамона на главенство в роду.
А еще теперь каждая собака в городе знает, что Лисью нору лучше обходить стороной. Ее хозяин, даже находясь очень далеко от своей столичной резиденции, явно держит все под контролем.
В том, что у Лисьей норы теперь была своеобразная репутация, я смог убедиться, когда тайно наблюдал за слугами из доходного дома Люкаса, которых он привез ночью для уборки замка после феерического визита семейства Грамон. Я видел, как люди испуганно вздрагивали и озирались на каждый невинный шорох. Стоит ли говорить о том, что работа была сделана очень быстро и очень качественно.
Замок после ухода слуг сиял, как новенький. Готовый в случае надобности принять новых «дорогих» гостей. Об этом позаботятся несколько молодых первородных, которые перешли под руку ниссе…
Веселый шум во дворе отвлек меня от мыслей о замке. Я взглянул детей, пляшущих под песенку о рыжехвостых крысах, и усмехнулся. Судя по счастливым лицам Этьена и Бриджитт, они считают, что это их творчество пробило путь к королевской сцене.
В действительности же главной частью этого успеха были золото и связи, о которых они не подозревали. Все устроил Матье Шаброль, мой частный поверенный, которому Люкас поручил это дело. Несколько золотых империалов — и имя труппы Бризо появилось в списке выступающих.
Правда, за отдельную плату чиновник предупредил мсье Шаброля, что на днях будет устроена «случайная» проверка, если у кого-то возникнут сомнения в артистах из неизвестной труппы. На такой случай у Люкаса уже были готовы несколько десятков серебряных крон, чтобы все сомнения у проверяющих исчезли.
Наблюдая за раскрасневшимися Этьеном и Бриджитт, я понимал, что очень скоро они станут центром внимания во дворце и есть риск, что кто-то из их конкурентов по цеху обязательно вспомнит, кто на самом деле является автором песни о лисе и крысах.
Именно для такого случая у меня появилась идея добавить в пьесу нового персонажа — Тигра с короной. Благородного правителя, сражавшегося за народ и получившего ранение в битве.
Тем самым мы смещали акцент с критики власти на неких «обманщиков», воспользовавшихся ранением короля и начавших творить беззаконие от имени его верного вассала Лиса.
Этьен и Бриджитт встретили мою правку настороженно. А вот старшие члены семьи Бризо, которые понимали к чему могут привести уличные песенки, высмеивающие дворян, наоборот, обрадовались и единогласно одобрили мой вариант.
Понаблюдав еще немного за веселящимися людьми и убедившись, что все в порядке, я развернулся и двинулся на выход. Перед походом во дворец нужно было сделать много приготовлений.
Вестония. Эрувиль. Королевский дворец.
В просторном зале королевского дворца под сводами мерцали большие люстры, заливая все пространство мягким светом. Негромкая музыка лилась из специальной ложи, где располагался оркестр.
Дамы в богатых платьях и кавалеры в нарядных камзолах общались вполголоса, обмениваясь любезностями и поклонами. Принцесса София-Верена стояла у резной колонны, рассеянно отвечая на поклоны: вокруг дожидались ее внимания как местные вестонцы, так и астландцы, давно пустившие корни в Эрувиле.
Верена была задумчива. Сегодня исполнялся ровно месяц с того дня, как королевский шут забрал ее из дома герцогини дю Белле.
Поначалу принцесса провела несколько дней в полуобморочном оцепенении, будто все происходящее с ней являлось лишь дурным сном. Столь долгие годы она провела в страхе, упорно скрывая свое происхождение под чужим именем, и, попав в королевский дворец и внезапно оказавшись в центре внимания, сперва только крепче сжимала кулаки, готовая бежать при первом удобном случае.
Верену пугала каждая хлопнувшая дверь, каждое внезапное появление лакея в яркой ливрее; в такие мгновения сердце девушки начинало колотиться, будто кричало, что нужно немедленно искать путь на волю. Не важно как, но она желала оказаться как можно дальше от Эрувиля. В такие моменты она отчетливо понимала, что хочет находиться рядом с Максом. О, как же она жалела о том, что не была осторожной…
Первые дни ее душа разрывалась на две части. С одной стороны, она очень ждала, когда же весть о ее пленении дойдет до Макса, но с другой — она боялась за него. Ведь если Макс придет освобождать ее, а Верена в этом ни на миг не сомневалась, тогда ему придется противостоять сразу двум королям.
Однако со временем ситуация стала меняться. Стоило по столице распространиться вести о воскрешении единственной дочери Конрада Пятого, как к ней потянулись астландские дворяне. Многие из них оказались выжившими сторонниками ее покойного отца, рассеянными по Вестонии после старой войны. Верену поразило то, насколько много их здесь было.
Их присутствие, внимание и искренняя радость заставляли Верену все чаще с удивлением думать: «Неужели я на самом деле та самая принцесса?» Суровые аристократы, седовласые и знатные, кланялись ей с почтением, припоминая, как когда-то присягали на верность ее отцу. И пусть Верена побаивалась этого внезапного возвышения, понемногу в ее душе пробуждалось чувство ответственности и осознания своей значимости.