Предпочтение смерти
Шрифт:
– Мне все это известно, - ответил старик.
– Не забывай, ахеронец, что большую часть древнего захоронения уже поглотили пески, а на том немногом, что осталось на поверхности, едва ли можно прочесть хоть одно слово. Нет, чужеземец... Среди тех могил ты уже не найдешь жертвенных даров.
– Но есть и такие усыпальницы, которые, даже по прошествии двух тысячелетий после своего основания, являются местом паломничества для жрецов змееликого бога. Например, склеп Сантарсоса. Он все еще возвышается над песками, как некогда возвышался над деревьями
Амен-Каури недоверчиво покачал головой.
– Сантарсоса? Того змеепоклонника? Неужели в окрестностях Кеми не нашлось ничего более стоящего для внимания моей дочери, нежели наполовину занесенная песком гробница какого-то почитателя Сета?
– Да, теперь я знаю! Я вижу..., - промолвила Аки-Ваша.
– Я совершила ошибку, отец... Я потеряла своих рабов, когда приказала им задержать этого святотатца! Клянусь всеми богами, я дорого за это заплатила!
Амен-Каури тяжело вздохнул, встал со своего трона. Он медленно спустился по ступенькам к Орадо, склонился над ним.
– Мы могли бы поверить в то, что наша дочь придумала все это сама. Но она ведь права, чужестранец? Ты, преступив через наши законы, через законы наших богов, открывал двери старого склепа?
– Не я открывал те двери, государь. Их открыли другие люди...
– Ты произносишь опасные слова. Подумай хорошенько. - старик указал пальцем на Аки-Вашу.
– То были ее люди?
– Этого я не знаю, государь. Ночью, в стигийских песках, как вам известно, все кошки кажутся черными.
– Это все одни разговоры. Пожалуй, наивный дурак, не знающий человеческую натуру, поверил бы тебе. Но нет, пифонец... Истину ты знаешь! Твои глаза сейчас горят, как два ярких факела. Почему ты думаешь, что твои слова в большей степени достойны доверия, чем слова нашей дочери?
– старик развел руками.
– Мы склонны думать, что ты говоришь неправду. Но и эта девчонка ни слова правды не сказала у подножия Змеиного Трона! Кто из вас лжет, чужеземец? Как нам разобраться?
– Я уже говорил, государь, что я не грабитель. Однако, я стою перед вами на коленях и только вы сами решаете мою судьбу. Вы вольны верить мне, или убить. У меня в мою защиту, сейчас, есть только мое собственное слово.
– Мы слишком многое видели на этом свете для того, чтобы не верить одним лишь словам. Твои нынешние фразы, подозреваю, - всего лишь вода, что утекает на горячий песок.
– В таком случае, пошлите кого-нибудь в запретное место. Пусть он убедится в том, что ни одна из печатей на стенах сокровищницы не взломана. Возможно, это послужит оправданием мне...
– Это не будет обозначать ничего, червяк!
– прохрипел Амен-Каури.
– Если у вора не хватает времени для того, чтобы срезать кошелек с пояса купца, то он не перестанет от этого называться вором. А с ворами в Кеми поступают очень сурово.
Орадо горько усмехнулся.
– Я, бывший веналий Десятого Фанкордума, потомок древнего рода Кастильи и один из богатейших подданных его величества, короля Ади-Шавина. Посудите сами... Разве могла поманить
– Что же тогда поманило тебя к мертвому оазису?
– Иная жажда, ваше величество. Жажда знаний.
– О, это ответ, - прошептал Амен-Каури.
– Ответ, который очень редко можно услышать от воина. Но не от ученого, или философа. Мы и сами были когда-то такими как ты. Стремились постичь непостижимое, искали встреч с тенями прошлого и призраками грядущего. И, чем больше мы получали ответов на свои вопросы, тем больше вопросов задавали старикам. Однако, ты ведь понимаешь, что даже самому преосвященному человеку не дано сравниться по мудрости с ничтожнейшим из богов?
– Я вовсе не стремлюсь уподобиться богам.
– Тем не менее, ты ищешь знания. Бродишь в тени усыпальниц, нарушая покой мертвецов.
– Но где, как не в тени старой усыпальницы можно найти тишину и безмолвие, что тянутся многими сотнями лет?
– Орадо позволил себе улыбнуться. Если уж ему приходится врать, то делать это надобно так, чтобы даже у него появилось желание поверить в эту ложь
– Вы посмотрите на него! Каков наглец!
– старик ударил посохом у своих ног и опять засмеялся.
– Стало быть, ты искал тишину и покой, чужеземец?
– Нет, нет, что вы? Покой? На мой взгляд, это очень мрачное слово. Я не ищу покоя, государь! Я искал место для уединения и осмысления своей собственной жизни.
– Вот это отменно хорошо, - сказал старый монарх.
– Если бы это было правдой.
– Не верь ему, отец!
– произнесла Аки-Ваша.
– Я знаю, что он хотел воскресить старого жреца, чтобы выведать у него такие тайны, которые не должны знать живые. Я видела мерзопакостный знак, что этот человек нарисовал на полу, возле саркофага... Я сама его видела его!
– Значит ты осмелилась..., - растерянно прошептал Амен-Каури.
– Именно ты..., - он повернулся к Орадо, легонько ткнул его в грудь золотым посохом.
– О каком знаке она говорит?
Орадо не ответил. Лишь покачал головой. Начни он говорить правду, старый монарх, возможно, приказал бы его казнить уже сегодняшним вечером. Положение казалось совсем безнадежным, однако Аки-Ваша, почувствовав близость победы, возликовала.
– Он - чернокнижник и некромант, я уже говорила вам! Я ведь узнала его. И ты, отец, тоже знаешь, что это за человек! Если что - хорошего не жди.
– Да, мы уже говорили, что слышали об Орадо Кастольском, - Амен-Каури задумчиво посмотрел на ахеронца.
– Слышали о его чудачествах и упрямстве... Но никто никогда не слышал об Орадо - воскрешающем! Напротив, поговаривают, что тот глупец выдал черным колдунам Ахерона местонахождение библиотеки затерянного города, в котором хранились знания полузабытых королевств. Теперь жрецы пернатого змея творят свои обряды при помощи могущественных заклинаний колдунов прошлых эпох.
– За это светлые боги прокляли меня, - прошептал Орадо.
– Заклеймили, как прокаженного знаком полумесяца.