Предпоследний герой
Шрифт:
– Допустим, вы решили уйти от жены. Уйти навсегда…
Сосед встревоженно взглянул на Настю.
– Так вот, – не смутилась она. – Допустим, вы точно решили, что уходите. А жена просит вас вернуться. Приходит к вам, умоляет, вспоминает, как вам когда-то было хорошо вместе… Вы вернетесь к ней?
– Это вы, простите, – засмущался сосед, – абстрактно спрашиваете?
– Абстрактно, – успокоила Настя. – Абсолютно абстрактно. Просто пытаюсь мужскую психологию понять.
– Нет.
Она и не думала, что жалкий клянчуга с пивным брюшком способен на такую твердость в голосе…
– Я почему-то так и думала, – пробормотала она.
И отвернулась к иллюминатору.
Мужичонка – за вино, что ли, был благодарен или Настя ему просто понравилась? – вызвался нести ее сумку и даже доставить до центра на служебной «Волге».
– За мной всегда машину в аэропорт присылают, – гордо сообщил он Насте.
– Прямо к трапу? – усмехнулась она.
– Нет… Только в аэропорт. К трапу пока не заслужил, – серьезно отвечал мужичок.
– Заслужите еще, – успокоила его Настя. – Какие ваши годы…
И улыбнулась, увидев, как пухлая физиономия соседа зарделась от удовольствия.
– Я вас даже до дома довезу, – расщедрился сосед. – А жене скажу, что рейс чуть-чуть задержался…
Он внимательно посмотрел на Настю и добавил:
– Вы не расстраивайтесь… из-за своего мужа. Он вернется. А не вернется – так другого найдете. Еще лучше. Такого, например, как я.
– Нет уж, спасибо, – не очень-то вежливо откликнулась Настя.
Самолет пошел на посадку. Мужичонка тщательно пристегнул ремень и вцепился в подлокотники кресла. Облизнул губы, повернулся так, чтобы не видеть иллюминатора. Пробормотал:
– Не люблю я эти посадки… У меня от них аритмия начинается.
Настя приземляться не боялась. Она с интересом наблюдала, как на них надвигается махина Москвы. Все ближе – дымящие трубы, все ближе – серые от грязи дома, убогие машины на дорогах, и даже пешеходов можно разглядеть – видно, холодно в столице, все еще в теплых куртках ходят…
«А в Венеции – никаких дымящих труб нет. И машин нет. И куртки давно никто не носит… Эх, заработать бы денег. Много денег. Только очень много, чтобы ничего не бояться. И жить, как хочешь… И ни от кого не зависеть. Перебрались бы мы тогда с Николенькой в Венецию. Жили бы с ним в палаццо, на берегу канала… Купили бы себе яхту… на лето можно было бы на Сицилию уезжать…»
Настя так размечталась, что и не заметила, как самолет сел.
Сосед по креслу сделал вид, что поправляет галстук, и украдкой перекрестился. Облегченно пробормотал:
– Вот мы и дома… Жена, наверное, заждалась.
«А меня никто, кроме Николеньки, не ждет, – подумала
На глаза навернулись слезы.
«Ну и пусть никто не ждет. Лично мне тоже никто, кроме Николеньки, не нужен!»
Выдра в милицейской форме сообщила:
– Последний раз вас предупреждаю: здесь не курить. Еще раз замечу – штраф выпишу.
– Не дурак. Понял, – рассеянно откликнулся Сеня.
Как только выдра отошла, он тут же закурил снова.
В горле уже першило от табака, но рука, не повинуясь, так и тянулась к почти пустой пачке.
Сеня не сводил глаз с людского потока, выплескивающегося из зала прилета.
Одновременно прибыло несколько рейсов, и пассажиры шли сплошной толпой. Негры, китайцы, европейцы – эти выходили несмело, будто с мостика в море прыгали. Редкие русские шли поуверенней, с важными рожами: деловые, блин, из-за заграницы прилетели…
Перед Сеней топталась заполошная тетенька. Выделив в толпе прилетевших русского, она бросалась к нему с вопросом:
– Скажите, вы с какого рейса?
– Из Берлина… Из Токио… Из Амстердама… – надменно отвечали ей.
Сеня снова закурил.
На пороге показалась очередная парочка явно русских – в мятых костюмах-тройках, с красными алкогольными глазками. Оба трепетно прижимали к себе по бутылке граппы.
Сердце забилось быстрее.
– Скажите, а вы откуда? – кинулась к ним тетенька.
– Из Венеции, – ворчливо откликнулись мужики. И украдкой осмотрелись: какое впечатление слово Венеция произвело на окружающих?
Сеня сглотнул, вытащил новую сигарету… и в этот момент увидел ее.
Настя, похорошевшая, стройная, шла налегке. Рядом, с двумя сумками в руках, пыхтел толстенький лысоватый мужичонка.
Настя выглядела счастливой. Посматривала на своего спутника и улыбалась – как умела только она, тепло и чуть насмешливо.
К ним немедленно кинулся парень в кожаной куртке. Услужливо подхватил сумки. Сеня расслышал:
– С приездом, Михаил Григорьевич… Я машину прямо к подъезду подогнал. Эта дама с вами?
Сеня не стал слушать, что ответит лысый.
Отшвырнув сигарету, он бросился к Насте.
Черная тень. Красные розы. Голубые глаза – нет, сейчас синие, потому что их застилает злость.
– Сеня… – пробормотала Настя.
– Але! А ну, не толкайтесь! – напустился на него кожаный.
И тут Настя взвизгнула и, ломая букет, кинулась Сене на шею.
Розы полетели на пол. Лысый мужичонка недоуменно уставился на них. Его шофер озадаченно опустил сумки.