Предпоследний герой
Шрифт:
И от этой потери было еще горше, чем от Эженова предательства.
Последние дни в Венеции прошли, будто в черно-белом фильме.
Краски – тусклые и смазанные. Звуки – хриплые, тихие. А лейтмотивом звучит фраза из заморского путеводителя на английском: «Венеция – дорогой город. Вы будете чувствовать себя здесь комфортно только в том случае, если можете тратить по двести долларов в день».
И, что самое обидное, все туристы, кажется, по стольку и тратили!
То под окном гондола с щупленькими японцами проплывет (а Настя помнила, как
То из «Флориана» (эх, взорвать бы это кафе!) вывалится веселая, пьяненькая компания…
А Настя расплатилась на гостиничном «ресепшене» за соки из бара и разговор с Москвой, с вредным старикашкой, и подвела баланс: на все про все у нее оставалось семьдесят долларов. На четыре дня! Десятку нужно сразу отложить на вапоретто – чтобы добраться до аэропорта. Итого получается – шестьдесят. Или – по пятнадцать в день. И это – у девушки, которая собиралась скупить весь «Гуччи»! А, и еще прикидывала, хватит ли ей денег на новенький автомобиль. Скажем, «Феррари»…
Как, интересно, ей с голоду-то здесь не умереть? И что делать с подарочком Николеньке?
Малыш очень расстроится, если мама ему ничего не привезет из Венеции… А как быть с сувенирами, которые она опрометчиво наобещала коллегам?!
Настя попыталась досрочно улететь в Москву – бесполезно. За изменение даты вылета с нее потребовали сто долларов.
– Бронировать вам билет на завтра?
– Нет, я уж лучше в Венеции поживу.
Только как, интересно, она поживет?
Ясно, что рестораны – как, впрочем, и более дешевые траттории и остерии – решительно исключаются. Уличные сосиски – за целых пять долларов! – тоже. Единственный выход – максимально набивать пузо халявным завтраком. Обед – игнорировать. И найти продовольственный магазин, чтобы купить себе хоть что-то на ужин. (А путеводитель ехидно предупреждает: «В Венеции супермаркетов очень мало. Это город туристов, а туристы предпочитают питаться в ресторанах»).
«Отличная у меня культурная программа, – пыталась веселить себя Настя. – Поиск продовольственного магазина с беглым осмотром достопримечательностей по пути».
Впрочем, достопримечательности – и скуолы, и музеи, и большая часть церквей – тоже были платными, поэтому Настя глазела лишь на фасады. Два доллара, чтобы зайти в церковь! В церковь!… Грабеж…
И магазины все время попадаются какие-то неправильные: то одуряюще пахнущая шоколадом кондитерская, где прямо на глазах посетителей приготовляют конфеты и пекут красивейшие торты. То магазин дорогих вин с рядами нарочито пыльных бутылок и надменными продавцами. То лавчонки, предлагающие свежайшее мясо и живых пучеглазых рыб…
Супермаркет нашелся только под вечер – когда уже пузо сводило от голода. И Настя долго бродила между рядами полок, выбирая самые дешевые хлебцы, сыр, печенье и колбасу…
Симпатичный кассир, пробивавший Настины покупки, пошутил:
– Типичный ужин студентки…
И напомнил:
– Только вы забыли про воду.
Настя пожала плечами. Странные у них тут, на западе, обычаи: платить за обычную воду в красивых бутылках! Как будто нельзя из-под крана набрать и накипятить…
Ужин студентки обошелся в двадцать пять
Остатки еды обернула газетами и сунула в холодильник-бар: неудобно, конечно, перед горничной, а что делать? В чемодане колбаса с сыром мигом испортятся, а хорошо бы сегодняшний ужин еще и на завтрашний день растянуть… Ну, Эжен, ну, сволочь, – это ведь по его вине приходится сидеть без копейки! В одном из самых дорогих городов мира! Нет, она обязательно придумает, как ему отомстить.
«Ага, – посмеялась она сама над собой. – Найму детектива, который будет искать его по всему миру. А когда частный сыщик, какой-нибудь Арчи Гудвин, наконец найдет и сообщит мне, где он, я приеду и своими руками пристрелю гада… Всю обойму всажу! Фу, даже думать смешно, на самом-то деле. Маниловщина».
Но можно поступить гораздо проще – пойти в КГБ и сказать: «На венки для Эжена вы, товарищи, потратились зря…»
Гадать не надо – товарищи ее внимательно выслушают. И, пожалуй, захотят отплатить. И за венки, и за напрасно произнесенные слова соболезнования. Наверняка приложат все силы, чтобы найти своего воскресшего коллегу… И устроят ему небо с овчинку. По крайней мере, деньги точно отберут. Как минимум… И будет он щелкать зубами, как самой Насте сейчас приходится.
…Но куда чаще Настя думала о Сене. Гадала, где он сейчас. Может, в Южнороссийске? Может быть, стоит позвонить деду Киру, у которого дома есть телефон?
Настя даже не удержалась – набрала венецианский «07».
Сладкоголосая телефонистка легко поняла Настин английский и заявила, что «разговор с Иужьноросиск возможен, но не по коду, а по заказу… четыре доллара минута. Будем вызывать?»
– Нет-нет, спасибо, – пошла на попятный Настя.
Совсем обалдели капиталисты! Четыре зеленых доллара за несчастную минуту! Это же целый набор маленьких шоколадок с видами Венеции: она купила такой для девчонок из издательства. А две минуты – это детская футболка с гондолами, которую она уже давно присмотрела для Николеньки…
В общем, в аэропорт Настя приехала голодной и злой. Стоя в очереди на регистрацию, с изумлением подслушала разговор двух американок: «Как я ненавижу самолетные обеды в этом Аэрофлоте!» – «И не говори, я даже брать его не буду… Как жаль, что на „Дельту“ билетов не было…»
«Можешь мне свой обед отдать», – чуть не брякнула Настя.
Русских в самолете было мало. Редкие сограждане посматривали на Настю с завистью: кажется, оценили и костюмчик – тот, что Эжен купил ей в «Максмаре», и постройневшую от «заграничной диеты» фигуру.
Настя недружелюбные взгляды проигнорировала и подумала: «Черт, а ведь я уже привыкла: что люди тебе улыбаются, просто так, походя… что в магазинах – полно вкуснятины… что народ – весь, поголовно! – после работы идет в бар пропустить стаканчик… Право слово, я бы в Венеции прижилась – если б у меня деньги были…»
Она откинулась в кресле и закрыла глаза. Эх, поскорей бы обед принесли!
Настя