Предпоследний герой
Шрифт:
Из толпы, которую растолкал Сеня, неслись злые реплики. Какая-то дамочка запричитала:
– Этот хам порвал мне колготки!
Но Настя не замечала ничего. Кроме Сениных губ – соленых, будто Сенька только что искупался в море. Кроме его глаз, которые засасывали ее, будто черноморский вихрь, будто ураганный ветер бора. Кроме его рук – сильных, требовательных, наглых… Крепких рук матроса. Матроса, которого ей так не хватало.
– Ты пришел, пришел… – бессвязно повторяла она.
– Настенька, милая… – шептал
Их губы наконец встретились – и Настя вскрикнула, кинулась в поцелуй, словно в долгожданное море.
И тут же исчезли аэропорт, неприветливая толпа, толстяк и его шофер… Утих гул самолетов и металлический голос, объявлявший об отлетах-прибытиях. Остались только они – словно Робинзоны, затерявшиеся на необитаемом острове.
Потом поцелуй закончился.
Настя оторвалась от Сени и недоуменно осмотрелась.
Они стояли в центре небольшого круга. В первом ряду – самолетный попутчик и его шофер. Дальше – незнакомые, но совсем не злые лица. Люди смотрели на них, улыбались. Трое иностранцев аплодировали – как в западном фильме. Будто здесь кино снимали.
– Ну и шоу! – воскликнула какая-то тетенька.
– И чего было курить? – пожала плечами тощая дамочка в форме сержанта милиции.
А Настин попутчик с легкой досадой бормотал:
– Ну, добро, добро…
– Извините, – засмущалась Настя.
– А за что ты извиняешься? – браво усмехнулся Сеня. – Ну, какая сумка твоя?
– Вон, – показала Настя. И не удержалась, ехидно сказала своему попутчику: – Вот вам и философия! А вы говорили – не вернется!
– Я очень рад, что ошибался, – торжественно провозгласил толстячок. – Так что, подвезти вас? До центра?
– Спасибо. Я на машине, – с достоинством отказался Сеня.
Одной рукой подхватил сумку, другой обнял Настю и повлек ее к выходу.
– Подожди! – встрепенулась она. – Мы же розы забыли!
Они вернулись, но цветов на полу уже не было.
– Стащили, – расстроилась Настя. – Жаль. Такие красивые…
– А, плевать! – бесшабашно ответил Сеня. – Я тебе новые куплю. Миллион. Миллион алых роз.
У выхода из аэропорта выстроился рядок черных «Волг». Солидные, конечно, машины, но Сенина не шла с ними ни в какое сравнение. Новенькая «девятка». Вызывающе белая, сияет хром колесных дисков, в намытых до блеска стеклах искрит солнце.
– Мой белый лебедь! – гордо представил машину Сенька. И снисходительно махнул в сторону «волжанок»: – А эти, черные, так… Кончилось их время.
Он распахнул перед Настей пассажирскую дверь:
– Прошу, моя королева!
– А ты водить-то умеешь? – подозрительно спросила Настя.
– Делов, – хмыкнул Сеня. И тронулся с таким визгом, что шоферы, дремавшие в «Волгах», все, как один, вскинули головы.
– Резину спалишь! – захохотала Настя. Хотя
Они выехали на трассу, и «девятка» уверенно заняла место в левом ряду.
Сеня изо всех сил старался выглядеть небрежно, но Настя видела: опыта рулежки у супруга никакого. Да и откуда взяться опыту? У него, наверно, даже и прав нет. Губы стиснул, в руль вцепился…
– Ты говорить-то можешь? – не без ехидства спросила она.
– Не вопрос. – Сеня на секунду отвлекся от дороги, и «девятка» тут же вильнула.
– Давай лучше я тебе про Венецию расскажу, – поспешно предложила Настя.
– Не, – мотнул головой Арсений. – Ник не велел. Я ему слово дал, что все рассказывать ты нам будешь обоим.
«Интересно, знает Сенька, для чего я в Венецию ездила?»
– Кстати, мы с Коленькой тебе безе испекли, – сообщил Арсений. – Шикарная вещь получилась: огромные, пышные. Только подгорели малек.
– Вы пекли? Или Николенька с мамой? – уточнила Настя.
– Не, мы вдвоем, – гордо ответил Сеня.
– А мать… Ирина Егоровна? Как? – задала Настя осторожный вопрос.
– С матерью твоей… все в порядке. – Сеня почему-то ухмыльнулся.
– Николенька ведь у нее живет? – не отставала Настя.
– Николенька живет на Бронной.
– А ты? – Настин голос дрогнул.
– Я… я… – Сеня резко принял вправо, подрезал автобус.
– Ты в зеркало хоть смотри! – рассердилась Настя.
– Он у меня в этой… в мертвой зоне был. – Сеня извинительно махнул водителю автобуса рукой.
– И моргалку включай, если останавливаешься, – продолжала ворчать Настя.
– Настоящая жена, – закатил глаза Сеня. – Миллион советов. – Но моргалку все-таки включил.
Настя решила не говорить, что поворотник обычно включают перед остановкой, а не после нее.
– Чего ты встал? – потребовала она.
«Девятка» притулилась на обочине.
По обеим сторонам дороги шумел весенний лес.
Настя многообещающе улыбнулась, спросила:
– Что? Целоваться будем?
– Целоваться мы будем, – заверил ее Сеня. – И сейчас, и потом… и всегда. Только давай я тебе сначала все объясню.
– Про Милку я и слушать не желаю, – остановила его Настя. – Не было Милки, понятно? Не существует такого человека. Не-ту.
– А кто такая Милка? – тут же принял игру Сеня.
– Ну и все, тогда поехали.
Насте очень не хотелось, чтобы Сеня, со своей стороны, начал пытать ее насчет Венеции.
Но Арсений машину не заводил.
– Я тоже хотел с тобой поговорить. Про Эжена, – тихо сказал он.
Настя вспыхнула.
– А… а при чем тут Эжен?
– Ты ведь к нему в Венецию ездила, – утвердительно сказал Сеня.
Крыть было нечем.
– Откуда ты знаешь? – дрожащим голосом спросила она.