Предрассветные боги
Шрифт:
— Ты, небось, не слыхала, что к нам вчера еще трех полонянок с дитем приперли? Бабы из славнов, тока ребятенок от сакха. И теперь мы имеем полных четыре сотни народа с четырьмя. Сколь там еще твои братья с Перуном притащат, неведомо. Уж три месяца от них ни слуха, ни духа. Думаю, полоняников совсем плохими нашли. Видать, откармливали да от хвороб избавляли, прежде чем в путь двинуться. О тех полуденных копях всякие страсти сказывали. Будто мрут там копатели без счета. Да, только я так понимаю: кабы там славнов не нашли, так и задержки у них не было бы. Тогда б твои братья налегке быстро назад прибежали бы.
— Возможно, — согласилась Мара, прислушиваясь к грозному ворчанию чувств в душе первого рачителя и кормителя всего стана.
— От куниц посыл прискакал, — продолжил Тугор, старательно отгоняя какие-то злобные докучливые мысли. —
— Опять Чедомир? — пресекла его суесловие Мара. — Все докучает тебе?
— Докучает?! — запыхтел Тугор, заиграл вздувшимися желваками: — Да он вконец оборзел! Народ мутит без дела. Сманивает идти на его землю к его селищам. А сам того и не ведает: стоят ли те селища на месте? Иль его родичи ушли из тех мест давным-давно. Чистый пустобрех, а щеки надувает, будто вождь наипервейший. Мне разлад тут не нужен. Не допущу! А то б давно шею скрутил задрыге. Это он пусть еще радуется, что Небор с Драговитом ушел. А Ирбис, что остался старшинствовать над станом, терпением знатным награжден. Вон Русан на что уж разумен да спокоен, а не удержался — начистил рыло брыкливому паршивцу. Олени, было, заступаться полезли, да тут уж Ильм со Званом им самолично укорот дали. Это я еще в жизни такого не видал, чтоб мужик целый десяток обломов раскидал одним лишь дрыном. А остальных Ирбис со Званом так приголубили, что те не вдруг и на ноги поднялись.
— А ты не сказывала, — заметила Мара, сжав локоть колдуньи.
Та скривилась, но ответом не удостоила, мол, было б об чем птахой разливаться.
— И как ты обо всем этом рассудил? — обернулась богиня к Тугору.
— А как? Прикончить баламута, понятно, невелик труд, да не к месту. Порешил на свою землю вернуться, так ветер ему в спину. Кто из его мужиков за ним увяжется, так это еще посмотрим. Не всякий из них Чедомира в том поддерживает. Они вон почти уж все бабами обзавелись. У четверых жены уж и понести успели. Получается, в дороге им рожать, а это та еще беда. Понятно, коли рядом богиня пресветлая, так и тужить не об чем. А вот без такого-то благословения, так это еще поди, попробуй-ка! Сколь нас тут собралось, да все битых, калеченных, а ни один в зиму за кромку не ушел. Двенадцать детей уже здесь народилось, и все живы. Это ж, где такое видано-то? Сакха лишь о том проведали, так все таскаются к нам со своими хворобами — милости твоей взыскуют. У меня вон не раз уже дознавались: не пожелаешь ли ты их под свою руку взять? Подарки совали, чтобы я, значит, умолил тебя остаться здесь навечно. Это ты у нас такая совестливая — гневаешься, коли у тебя в ножках-то валяться кто надумает. А иначе бы все за тобой тут лишь на брюхе и ползали бы, восхваляя. Из-под твоей руки при таких делах выходить себе дороже. И олени то очень даже замечательно понимают. Тот же Чедомир сроду бы не заикнулся о расколе, кабы ему тут власть полную дали. Уж так это ему приспичило в вождях обретаться, что разум у него в полном забросе. Да только я ж первым против того восстану! — вроде бы, как пригрозил кому-то Тугор. — Вождь, что любит власть над людями боле самих людей, большой бедой обернется для всех нас. Тут уж, не во гнев тебе будет сказано, я первым на него мужиков науськаю.
— Не придется, — небрежно отмахнулась Лунёк. — Никому он в вождях не любезен. Да и нет у нас вождя-то. Сам Драговит же всем указал: вождь у него есть. И тому вождю он сам верный друг и опора. А тот вождь там, за горами, уж давно заботу о нас взял на себя. Скажи, Мара.
— Да. Недимир, едва мы заикнулись о полоняниках сакха, взялся готовить вам жилье, — подтвердила та, обстукивая от снега бродни у порога дома, что отвели под хворых. — Тугор, ты вот что: собери-ка к полудню мужиков на месте общего схода.
— Ильма со Званом в становище нет, — напомнил тот, подымая перед ней тяжелый полог.
— Пустое, — поморщилась богиня навстречу низкому тягучему воплю женщины. — Не велика забота. Ирбис и сам все разрешит, как побратим моих братьев.
Мара скользнула в натопленное, пропахшее травами и потом нутро дома, и полог упал, отрезая ее от утреннего легкого свежего морозца.
…………
Она сразу же занялась женщиной, с которой Леля возилась перед
Так что безопаснику представилась возможность продемонстрировать свои профессиональные достижения на поприще разведки, чему он был рад уже почти по-человечески. И Мара отдавала ему должное, поскольку в отличие от нее Перун, используя своеобразные географические познания западных славнов, уже составил вполне обоснованную гипотезу, касающуюся их местоположения в этом мире. Согласно его предположениям их команде повезло оказаться на самом большом материке планеты с превосходными запасами жизненного пространства и природных ресурсов для развития цивилизации. Оставалось лишь занять подходящие территории и позаботиться об увеличении численности доставшегося им народа. Но об этом координатор высшего уровня приложения пока всерьез не задумывался: долгосрочные задачи тем и хороши, что не требуют немедленного осмысления.
…………
— Великая упирается, не желает явить народу свой подлинный лик, — ворчал Тугор, топая с Ирбисом на сходку. — Оттого всякие псы и осмеливаются перечить ее установлениям. А вот яви она хотя бы разок…
— Мара не любит стращать людей, — заметил Черный лебедь, досадливо хмурясь. — Кому по нраву вечно помнить, что сама… живет с ним бок о бок? К чему людей баламутить? Они вон только-только в себя пришли.
— А ты сам-то ее когда-никогда видел?.. Ну, какова она есть? — прошептал тур, косясь по сторонам.
— Нет, — сухо отрезал Ирбис. — Дэрмэ вон сподобился узреть, так по сию пору опасается с ней лишний раз переведаться. Лишь подарки шлет, да лестные приветствия. Баира сказывала, будто она являла ему и его воинам оба своих лика. И прекрасный, и ужасный, от коего дрожали даже камни. Оттого воины Дэрмэ и бросают обозы с нашим да конским пропитанием за день пути отсюда. Так они чужаки. С ними нам после этой зимы из одного котла не жрать. А вот своих людей Мара бережет. Не желает промеж них страх сеять, ибо добра от того не жди.
— От того, что она таится, тоже не велико добро, — злобно процедил Тугор. — Чедомир, мне сказывали, уже открыто заявил, будто мы все врем о ней. Для своей, значит, выгоды, народ пугаем. Вроде, как силой мыслим увести его за собой для своих нужд.
— Мы да увести за собой? — скривился Ирбис. — Куда увести? Я вас всех за собой могу увести лишь на пепелища, с коих ушел вслед за славнами. А на тех пепелищах, что с вами, что без вас мне ныне жизни нет. А ты, куда народ потащишь за собой? В свои земли? А там еще есть что, кроме тех же пепелищ? Твои же туры ушли оттуда, когда ты заступил дорогу сакха. За собой нас позвали лишь с десяток славнов, да и то добром. За волосы никого не тащат. Куницам вон возвращаться некуда. Сулам и прочим степнякам, что к нам прибились, тоже. Из них лишь четыре десятка сулов, а все остальные не пойми кто. Они уж и сами почти позабыли, откуда родом. Да и поминать не гоняются — назвали себя сулами, встали под руку Капкиайя и живут в свое удовольствие. У каждого уже по жене имеется. А у нескольких и дети, что появились вместе с женками. И ни одному сулу не зудит, не чешется, коли у дитя светлые волосенки. Слыхал, как они хвастают промеж себя: у кого пацан дальше стрелу метнул? Да у кого девка краше растет. Чедомир дурь городит для глупых да легковерных. Так мы с тобой никого держать при себе не станем. Нынче же наладим тех, что рвутся идти своим путем, в этот их путь. Ты ж прикинул, что в дорогу им можно дать?