Предшественники Дарвина в России

Райков Борис Евгеньевич

в себе все семена, сколько их быть может одно в другом

до бесконечности» (теория вложения зародышей),

Радищев считал подлинным безумием.1

Также отрицательно относился Радищев к

метафизической идее, что душа человека существует до рождения,

«в предрождественном состоянии». «Что такое душа»? —

спрашивает автор. — «Это свойство человека

чувствовать и мыслить... А понеже ведаем, что чувственные

орудия суть нервы, а орудие мысли —

мозг — есть

источник нервов, что без него или же только с его

повреждением или болезнию тела исчезает понятие, память,

рассудок, если же общий закон природы есть, что сила не

иначе действует как органом или орудием, то скажем

не обинуясь, что до рождения, а паче до зачатия своего —

человек есть семя и не может быть что-либо иное».2

Радищев характеризует человека в таких

восторженных выражениях: «Итак исшел на свет совершеннейший

из тварей, венец сложений вещественных, царь земли, но

единоутробный сродственник, брат всему на земле

живущему, не токмо зверю, птице, рыбе, насекомому, чере-

покожему, полипу, но растению, грибу, мху, плесени,

металлу, стеклу, камню, земле».3

Здесь в своеобразной красочной форме выражена

идея о единстве всей живой природы и о генетической

связи между мертвой и живой природой, которую

охотно высказывали некоторые философы-материалисты

XVIII в., например Робине.

Идея о единстве всей природы, в которую человек

входит как часть, развивается автором и дальше во

многих местах трактата: «Мы не унижаем человека, —пишет

Радищев, — находя сходственности в его сложении с

другими тварями, показуя, что он в существенности следует

одинаковым с ними законам. И как иначе то быть может?

не веществен ли он?» 1 «Паче всего сходственность

человека примечательна с животными», — указывает

Радищев в другом месте.2 «Все органы, коими одарен

человек, имеют и животные». «Человек, сходствуя в побужден

нии к питанию с животными, равно сходствует с ними

и с растениями в плодородии».3 «Внутренность человека

равномерно сходствует с внутренностью животных»,4

и т. д.

Эти настойчивые указания на сходство человека

с другими существами Радищев делает, разумеется,

недаром. Он не решается прямо сказать, что человек

произошел от животных, но нигде не говорит о сотворении

человека, о его «божественном» происхождении и не

употребляет подобных этим выражений,

которыми

изобилует научная литература XVIII в. Радищев называет

человека не «венцом творения», но «венцом сложения»,5

т. е. наиболее совершенным по своей организации.

Чем же, по мнению Радищева, человек отличается

от животных? Официальная наука XVIII в. имела на

это готовый традиционный ответ: «Своей разумной и

бессмертной душой». Радищев иначе подходит к этому

вопросу: «Человек отличествует от животных возничен-

ным образом», т. е. способностью вертикального

хождения. Из этого положения тела человека в

пространстве Радищев и выводит все другие его человеческие

свойства, как положительные, так и отрицательные.

Радищев указывает, что человек отличается от животных

развитием рук: «Руки были человеку путеводительницы

к разуму».1 Наконец, человек «к силам умственным

образован» и обладает даром речи.

Какие же факторы влияют на то или иное сложение

живого организма? Здесь Радищев выдвигает на первое

место влияние внешней среды: климата и других

естественных причин. «Возьмем пример животных, коих

водворить хотим в другом климате, — пишет он. —

Перемещенное едва ли к нему привыкнет, но родившееся от

него будет с оным согласнее, а третиего по

происхождению можно почитать истинным той страны уроженцем,

где дед его почитался странником».2

В другом месте наш автор указывает, что «климат и

вообще естественность на умственность человека сильно

действует»,3 и поясняет, что весь обиход человека на

первоначальной ступени его развития зависел от

окружающих естественных условий: «Разум в человеке

зависел всегда от жизненных потребностей и определен был

местоположением. Живущий при водах изобрел ладью

и сети, странствующий в лесах изобрел лук и стрелы,

обитавшийся на лугах... удомовил миролюбивых зверей

и стал скотоводом».4

В своих основных философских установках Радищев

был материалистом. Для него типична такая, например,

фраза: «Кусок хлеба, тобою поглащенный, обратится

в орган твоея мысли».5 Если он и говорит о душе, то

мыслит ее не как бесплотную метафизическую сущность,

но как нечто телесное, возникающее в теле и от него

зависящее: «Но откуда возмечтал ты, — пишет он,

например, — что душа твоя не есть действие твоих органов,

что она бестелесна? Окруженная со всех сторон

предметами, она есть то, что они ей быть определяют».