Предвестник
Шрифт:
мечи – это одно, но в Девочке есть магия. Чтобы вернуть ее на пик, мне нужна кровь
пирата и огонь дракона. Повезло, для печи я уже использую огонь дракона.
Вот, что она делала в комнате чар с Джейком.
– Как это работает?
– Я покажу.
Она держала саблю над печью, быстрым взмахом она брызнула кровью на клинок с
обеих сторон. Она с шипением встретилась со сталью и пошла пузырями, пока Килэй
поворачивала саблю, чтобы кровь стекла к кончику. А потом
Порыв горячего воздуха вырвался из желоба, Каэл отпрянул. Огонь поднялся и упал
на Девочку злыми волнами. Они плясали и издавали странный визг. У него поджались
пальцы ног от этого звука.
Когда Килэй вытащила Девочку, она тут же развернулась и опустила саблю в бочку с
водой. Клинок выдохнул, пар поднялся большим облаком.
– Что это было?
– Я же говорила, мне нужно было разбудить ее, - она сняла перчатки и поманила его к
полке. – У меня есть кое-что для тебя, пока она остывает.
Только не снова. Сколько еще он будет ей должен. Амос был бы в ужасе, если бы
знал.
– Я не могу это принять. Мне нужно поговорить о…
– Свержении герцога? Лисандр рассказал утром. Я сыграю роль.
Он был уязвлен. Она показывалась всем, кроме него?
– Где ты была?
– В библиотеке, конечно.
– О, опять забирала книги. Прятать их – умно, кстати.
– Не знаю, о чем ты, - бодро сказала она. – Я ненавижу чтение.
Его потрясение сбило все слова, что он хотел сказать.
– Как можно ненавидеть чтение? Как?
– Не знаю. Я лучше буду убивать, чем читать про это, - сказала она, нетерпеливо
отмахнувшись. А потом схватила что-то с полки и вручила ему. – Вот. Это тебе.
Там были перчатки, странные, и он не мог не смотреть на них. Они были черными,
как ночь, сделанными словно из железа. Он тихо стоял, пока Килэй надевала их ему на
ладони, отмечая их странную легкость. Они тянулись почти до локтя, верх их скруглялся и
был немного острым. Каэл представлял, что может навредить, просто ударив кого-то.
Перчатки были необычными: заканчивались на середине пальцев, внизу был вырезан
круг, оставляя ладонь открытой.
– Так их носил Сезеран, - объяснила Килэй, закрепляя застежки. – Он говорил, что не
мог шептать, если не ощущал, чего касается.
– Ты их ему сделала, да?
Килэй уловила его тон. Она замерла и отпрянула, уголки ее открытого рта
приподнялись в улыбке.
– Ах, вот в чем проблема.
– Что за проблема?
– Ты думаешь, что я любила Сезерана, да?
– Что? Нет…
– Да! – она рассмеялась. – Ты думал, что мы любили друг друга! Потому ты ворчал,
да? Думал, что мое сердце было разбито,
– Нет, - сказал он, хотя это было не так. Он оттолкнул ее руку и сам принялся за
застежки перчаток. Он отказывался стоять в невыносимо жарком подвале и слушать
насмешки. – Забирай свои перчатки.
Она накрыла его ладонь, не давая расстегнуть перчатки.
– Это боевые перчатки. Я тебе не портниха, - она опасно нахмурилась, - так что они
мне не нужны. Он был женат, Каэл, - сказала она, отпустив его. – Он безумно любил свою
жену, они ждали первого ребенка. Так что убери пальцы от застежки…
– Не уберу, - нетерпеливо сказал он. – У Сезерана был ребенок? Почему я не читал об
этом?
На ее лице возникло странное выражение. Она поправила застежки, которые он
пытался расстегнуть.
– Этого не упомянули, потому что это не было важно. Сезеран лишь раз подержал
его, а потом Судьба забрала мать и ребенка.
Каэл знал, что его рот раскрыт, но ему было все равно. Теперь он знал, почему
Сезеран Райт пожертвовал собой в последней битве против шептунов-мятежников. Он
должен был выглядеть так, как его описывали в песнях:
Что делать нужно, знал давно.
С мечом в руке туда пошел.
Обрушил с криком горы он,
И тем врагов с собой погрёб.
Он обрушил на себя горы, потому что ему не оставалось, ради чего жить. То, что
королевство считало жертвой, было для Сезерана облегчением…
– Хорошо сидят?
Голос Килэй вернул его с поля боя, где он смотрел на гибель Сезерана в новом свете.
– Идеально, - сказал он без преувеличений. Перчатки подходили ему. Он ощущал, что
они были на своем месте. Он провел пальцами по материалу: он был гладким и
невероятно твердым. Не железо, но… нечто знакомое. Он понял.
– Это чешуя дракона, да? Потому твоя броня не рвется, когда ты меняешь облик…
Она зажала ладонью его рот. Движение было невольным, глаза выдали ее
потрясение.
– Чертова память шептунов, - пробормотала она. – Да, они из чешуи дракона, моей
чешуи. И нет, я не скажу тебе, как они сделаны.
– Почему они черные? – сказал он из-под ее руки.
Она поджала губы.
– Я сделала их черными, чтобы скрыть очевидное. Теперь ты знаешь и должен
поклясться, что никому не расскажешь. Понимаешь? Это должно остаться между нами.
Он не знал, зачем она так это защищала. Но если бы он не согласился, она могла бы