Предыстория под знаком вопроса
Шрифт:
Более того, с рациональной точки зрения и для общества на национальном уровне, и для человечества в целом пересмотр хронологического костяка истории безусловно даже полезен, так как он направлен на смену искусственно растянутых – порой аж в десяток раз – представлений о прошлом более реалистичной моделью оного. А так как исторические модели часто лежат в основе принятия решений, важных для будущего, то явно полезнее иметь правильные, нежели фантастические представления о прошлом.
Конечно, ясно, почему историки боятся радикальных новшеств. Они опасаются потерять профессию, работу, кусок хлеба. Однако даже эти опасения мало обоснованы, ибо для построения новой модели прошлого понадобится не меньше, а больше историков, и они с их профессиональными
О том, что такое история и в чём я вижу проблемы у всех думающих людей в их отношении к истории, и пойдёт речь в первой части книги. При этом знакомство с предыдущей моей книгой не обязательно.
Рис. Выдуманный историками султан Салладин, освободивший якобы Иерусалим от крестоносцев якобы 2 октября 1187 года, имеет в Турции конкурента в лице султана то ли Ала-эддина Кейкобада (как он назван в книге «Турция. История искусства и культуры», Пфорцхайм, Гольдстадт, 1989), то ли Аладдина Кейкубата, памятник которому в излюбленном туристами центре г. Аланья приведён на этом снимке. Не исключаю, что оба они – фантомы одного из османских султанов XVI века, действительно, кажется, воевавших с европейцами. Именно с последними и пришли в Палестину первые евреи.
Древняя история (именно древняя, включая античность и средневековье, отстоящее от нас на пятьсот с небольшим лет), по меткому определению М.М.Постникова – это паранаука. Рядящаяся – добавлю от себя – в обычные для «наук» одежды: «научные» журналы, «научные» кафедры, отдельные факультеты во всех почти университетах. Есть у них и каста жрецов-профессоров, и высшие жрецы – академики. Молодые историки посвящаются в жреческую касту путём защиты диссертаций и других «инициаций», в ходе которых они должны многократно демонстрировать свою лояльность культовым догмам. Демонстрирующая склонность к самостоятельному мышлению молодёжь распознаётся ещё на студенческой скамье. Задающие неудобные вопросы, читающие «неправильные» книжки студенты своевременно предупреждаются о чреватости такого поведения. Если же угрозы не помогают, студент вдруг не может найти руководителя для курсовой или дипломной работы, проваливается на экзамене, или иным образом вынуждается поискать себе другую профессию.
Как это было принято и в странах с тоталитарными режимами, «научную» молодёжь заставляют перенимать фразеологию, в корне исключающую любое антикультовое действие. Их учат думать исторически, т.е. уметь полностью игнорировать общечеловеческую логику и вывёртываться как уж, если факты противоречат историческим догмам. В таком случае, как говорится, «тем хуже для фактов»: за «клеветнические факты» в иные времена полагалось тюремное заключение. Ныне историки обходятся без таких ужасов. «Неудобные» для их паранауки факты они замалчивают или объявляют неверными, или – в крайнем случае – придумывают фантастические законы исторического развития. Им неважно, что эти «законы» противоречат истории сравнительно хорошо описанных 350-400 последних лет – главное, избавиться от таких «фактов».
Как только молодой историк начнёт говорить на чуть отличном от «научно»-нормативного языке, его сразу распознают как не совсем своего и либо вынуждают вернуться в лоно узаконенных условностей, либо закрывают ему путь в науку. Клановая верность полунеграмотных посредственностей ценится историками значительно выше, чем начитанность, знание языков, широта мысли, желание самостоятельно убедиться в справедливости «научных» догм и прочие качества, присущие не только незаурядным личностям, но и просто глубоко
Последние могут рассчитывать на карьеру в паранауке истории только при условии безропотной лояльности. Конечно, в отдельных случаях допускается видимость научных дискуссий на второстепенные темы, дабы несколько замаскировать культовый характер исторической паранауки. Но никакой дискуссии о правильности или ошибочности древней хронологии («выверенной с точностью до суток») не допустят ни за что. Сомнения в верности базовых моделей типа локальных очагов высокоразвитых цивилизаций (тысячелетиями существовавших и расцветавших в гордом одиночестве в океане варварства и примитивизма), великих империй (возникавших якобы тысячелетия тому назад), татаро-монгольского ига или раннего распространения христианства – пресекаются сразу. Сидящая на «научном» троне и сияющая телевизионными сериалами царица история не может себе позволить снизойти до разговора всерьёз с какими-то чародеями-химиками и звездочётами-математиками, скептиками и критиками.
Безудержный консерватизм характерен не только для историков: к сожалению, он проявляется в почти каждой из современных наук. Как писал М.М. Постников, научный консерватизм явление того же порядка, что и преследование инакомыслящих. Учёные с той же яростью отстаивают свои догмы, с которой в своё время сжигали на кострах еретиков и уничтожали в ходе религиозных войн сомневающихся в религиозных догмах. Поэтому в науке, «чтобы новые идеи победили и стали общепризнанными, нужны очень большие усилия и долгое время».
Смена парадигмы в исторической геологии не убила историко-геологическую культуру!
Смена парадигм в геологии – сегодня воспринимается как нормальное явление. Я внимательно слежу за развитием гипотезы Вегенера, явившейся основой теории мобилизма. Вы правы, это один из лучших примеров, на котором можно изучать вопрос «Смена парадигм в науке».
Тюрин А.М. на русском форуме сайта www.jesus1053.com. Автор развивает сказанное там в статье «О модерне и постмодерне в геологической науке» .
В естественных науках, при всём их консерватизме и яром сопротивлении новому со стороны достигших академических или административных высот учёных и чиновников от науки, дискуссии относительно новых идей всё-таки возможны. И они ведутся с упором на логику и деловые аргументы. Ниже мы рассмотрим пример из естествознания: случай, когда официальная наука сначала вела себя в точности, как себя ведёт в наши дни историческая паранаука, но потом произошла смена парадигм, в результате чего соответствующая естественная наука не только не умерла, но даже расцвела и обогатилась новыми идеями. Кто знает, может быть, этот пример покажет некоторым, что не так-то и страшен чёрт сомнения, как его малюют жрецы легендарно-культового знания о прошлом.
Когда в ноябре 1930 года немецкий учёный-естествоиспытатель, известный полярный исследователь Альфред Вегенер (1880-1930) пропал без вести во время экспедиции своей третьей научной экспедиции в Гренландию, его теория дрейфа материков существовала уже двадцать лет.
Первые замыслы по поводу этой теории возникли у него во время первой из трёх экспедиций в Гренландию (1906-1908). Он начал пропагандировать свои взгляды в 1910 году и впервые опубликовал свою гипотезу в 1912-м. Далее он в течение двадцати лет приводил всё новые и новые палеонтологические, климатологические и геологические подтверждения своей гипотезы. Вторая экспедиция в Гренландию в 1912-1913 годах и его многочисленные другие исследования подтверждали теорию дрейфа материков. Но все эти годы она единодушно отвергалась учёными, специалистами по геологической истории Земли, несмотря даже на то, что одного взгляда на глобус достаточно, чтобы увидеть линию разлома между Африкой и Южной Америкой.