Прекрасная Габриэль
Шрифт:
— Боже мой! Я вижу только это, — сказал граф Овернский. — Мертвый он ничего не расскажет королю.
— Этот ла Раме ловкий, — прошептала Мария Туше. — Он, вероятно, устроил так, чтобы его тайна пережила его. Он и верно отдал подробную записку с доказательствами какому-нибудь сообщнику, который явится показать ее после его смерти.
— А! Если вы боитесь этого, — сказал граф Овернский, потеряв несколько бодрости.
— Но, — решился сказать отец, — бумага ничего не доказывает, когда человека нет в живых,
— Хорошо, пусть его убьют, — спокойно отвечал граф Овернский, — притом это устроит всех на время.
Мария Туше приняла вид еще более отчаянный.
— Э! Господа, даже это средство нельзя употребить, — сказала она.
— Почему же? — спросили оба графа.
— Потому что ла Раме знает это средство, знает его хорошо.
— Он знает, что вы хотите его убить? Вы ему объявили?
— Я забыла вам сказать, — пролепетала Мария Туше, — что в двух гибельных обстоятельствах, о которых я вам сообщала, этот ла Раме нам помогал.
— Как! — вскричал граф Овернский. — Гугенотский паж и нормандский дворянин… оба… — Его движение докончило фразу.
— Да, — скромно сказала мать.
— Смерть моей жизни! — прошептал молодой человек, с восторгом смотря на семейную картину, представившуюся его глазам. — Вы прекрасно устраиваете дела, милостивые государыни.
— Все для чести, — возразила Мария Туше выразительно.
Д’Антраг вертелся, как змея на горячих угольях.
— Я понимаю, — продолжал граф после минутного размышления.
— Что этот ла Раме не доверяет. Он знает ваш образ действия, черт побери! Но у вас опасный противник.
Мария Туше подняла глаза к небу.
— Такой опасный, — продолжал граф, охлаждаясь заметно, — что я не очень ясно вижу исхода из подобной борьбы.
— Ба! — вскричал д’Антраг. — Как ни доверяешь смерти, как ни знаешь своих врагов, а все равно придется пасть.
— Это не мое мнение, месье д’Антраг, и клянусь вам, что если бы я не доверял кому-нибудь, как ла Раме не должен доверять этим дамам, этот кто-нибудь убил бы меня.
— Что же вы сделали бы, позвольте спросить?
— Во-первых, я не приехал бы сам за моей невестой в ее дом. Я призвал бы ее запиской в капеллу, где я должен с ней венчаться, и она должна была бы приехать. Так что если меня убьют, так, по крайней мере, после свадьбы. И поверьте, это сделает ла Раме.
— Он сказал, что он придет, — прошептала Анриэтта.
— Он сказал, а сделает так, как я вам говорю.
— Но Анриэтта не поедет в эту капеллу, —
— О! когда так, сколько шуму, огласки, размена писем, и тайна разгласится, а я не стану вмешиваться в этот хаос.
— О, граф! — вскричали обе дамы, в глубоком отчаянии протягивая к графу умоляющие руки.
— Граф, не бросайте нас, — сказал д’Антраг смиренно.
— Непременно вас брошу! Что скажет король, узнав обо всей этой любви, о всех этих убийствах?
— Король не узнает ничего, — сказала Мария Туше, — если мы будем иметь вас руководителем и опорой. О, не доводите до крайности молодую девушку, более легкомысленную, чем виновную!
— Два человека убитых и третий осужден на смерть, какое легкомыслие!
— Для фамилии, граф, для вас самих помогите нам!
— А! для меня, это другое дело. Да, для меня, я не говорю, потому что я рискую компрометировать себя, и, сказать по правде, я вижу во всем этом деле интересным только себя самого. Но способ?
— Ла Раме придет, — сказала Анриэтта, — я ручаюсь за это; он меня любит и даже за цену своей жизни он не потеряет случая видеть меня. Притом он не думает, чтобы мы осмелились сказать вам правду; он думает, что мы без опоры и без средств.
— Это правда, потому что когда он умрет, я не могу помешать, чтобы тайна дошла до короля.
— Зачем его убивать? — сказала Анриэтта. — Он меня любит; говорю я вам, и увидев, что вы соединились с нами… Послушайте, граф, позволите ли вы мне, бедной недальновидной девушке, сообщить вам одну идею?
— Говорите, говорите! Ваша идея должна быть хороша. Знайте, что я с нынешнего дня буду иметь величайшее уважение к вашему уму.
— Посмотрим вашу идею, — сказал д’Антраг.
— Я осмелилась бы предложить, господа, чтобы вместо того, чтобы угрожать ла Раме, когда он придет, принять его вежливо; вместо того, чтобы приводить его в отчаяние, ему оказать доверие; вместо того, чтоб убивать, его удалить.
— Это очень благоразумно, — сказала колко Мария Туше, — но как его удалить?
— Я слышала, — прошептала Анриэтта, — что всякий брак, заключенный насильно, можно уничтожить; а уж тем более когда насилие было так явно, как в этом случае.
— Но, моя милая, — сказал граф с циническим смехом, — если вы выйдете замуж, воротить прошлого будет нельзя.
Анриэтта покраснела.
— Браком в капелле ла Раме довольствуется, — сказала она.
— Совсем не это ему нужно, — возразил граф, еще громче засмеявшись. — Черт побери! Я не довольствовался бы этим! Нет, совсем не это надо сделать.
— Послушаем, — сказал д’Антраг.
— Вы говорите, что он придет за вами, — продолжал молодой человек, — ни граф д’Антраг, ни я не выйдем. Будьте обе одни; сделайте вид, будто вы его ждали и приготовились.