Прелесть (Повесть о Hовом Человеке)
Шрифт:
– Не жги книг, которые надобно есть, и не ешь книг, которые надо бы жечь.
– Но книги жечь, батюшка, как-то кострами инквизиции попахивает.
– Есть книги тоже не принято.
– То есть надобно есть, как ел Иоанн? Но как же быть, если книги уже сожжены, ведь он уже переступил, там, в третьем вагоне.
– Покайся!
– твердо сказал иеромонах.
– Но новый человек не может кается. Какие же у него могут быть затруднения? В чем его ад?
– Для него ад это встреча
– Звучит загадочно.
Журналист опять заглянул в спасительный блокнот и сказал:
– Все-таки, какое-то получается у нам пессимистичное интервью.
Читатели уже начинают уставать от чернухи. В чем же надежда для читателя, как жить ему в том мире, в царстве Антихриста?
– На земле нет рая.
– Так в чем надежда?
– В Боге.
– Хорошо, а как же быть с неверующими?
– У них еще есть время обратиться к Христу.
20
Воропаев, стараясь не делать резких движений, достал сигарету и прикурил от свечи.
– Андрей Алексеевич, ты не будешь так любезен поглядеть на столик за моей спиной?
– спросил Вениамин Семенович и чуть пододвинул стул освобождая тому обзор.
Андрей сидел с отрешенным лицом. Он вспоминал одну беседу с Учителем о добре и зле. В этом мире зло и добро связаны одной цепью, не бывает добра без зла и наоборот.
– Говорил Учитель.
– Помнишь как Мефистофель в Фаусте: я та часть зла, которая делает добро... Очень любил Михаил Афанасьевич эту идею. Поэтому смешны люди, пытающиеся искоренить зло в надежде, что наступит всеобщее добро.
– Что же делать тогда, Учитель?
– Как, ты еще не догадался? Нужно уничтожить и добро.
Воропаев потрогал Андрея за плечо и еще раз повторил свою просьбу.
Тот поднял затуманенные очи и увидел Катерину в обществе некого господина в черных очках. Он мог бы ничего и не говорить, но он и молчать не мог. Воропаев после слов о гражданине в очках, сделался как московский борщ, когда в него еще не положили сметаны.
– Ну блин, мне это уже надоело, - и он решительно поднялся.
Так наверное гора могла идти к Магомету. Все небольшое общество, испуганно повернулось, когда Воропаев потребовал документов и, бесцеремонно сняв очки у обалдевшего господина, принялся их рассматривать. Сдедует ради справедливости отметить, что перед этим он улыбнулся Катерине, но какой-то нерадостной была его улыбка, так улыбаются терракоттовые статуи в домах отдыха.
Господин лепетал на английском языке:
– Please, give me my glasses.
– Just a moment, don't worry, - успокаивала своего клиента Катерина,
– He is from federal security office.
Воропаев глупо вертел очками. Очки были совершенно обычные, но только фирменные. Потом он как-то неуклюже вернул
– I am sorry, its confusion.
Услыхав чистый английский язык из уст бандита, иностранец осмелел и на ломанном русском языке стал говорить, что он не потерпит, что он будет жаловаться, что он есть официальный представитель английской фирмы, что ... В общем, Воропаев вернулся назад в совершенно потрепанном виде и потребовал у официанта водки.
Тем временем за оставленным Вениамином Семеновичем столиком шла оживленная дискуссия. Иностранец оживленно размахивал руками, что-то быстро говорил, говорил, а потом встал и, холодно попрощавшись, удалился. Катя бросилась за ним. Андрей бросился за Катериной, оставив Воропаева одного, затравленно глядящего на выставленные к потолку ноги кабанчика.
На бульваре он догнал Катерину и они вдвоем проводили взглядом отъехавший мерседес.
– Зачем вы все меня преследуете.
– Я не преследую, так получилось, - оправдывался Андрей.
– Вы сорвали мне такую выгодную сделку.
– она презрительно махнула рукой.
– Простите, но честное слово, все получилось непреднамеренно.
Катя не хотела слушать, и Андрей, как нашкодивший пес, плелся за ней по бульвару, пока она не остановилась и уже отчаянно топнула ножкой.
– Зачем вы за мной идете? Зачем вы все время меня преследуете? Вы думаете, вы один такой воздыхатель оригинальный? Правда, другие ходят без охраны.
Андрей молчал.
– Вы же дали мне слово и что?
– Я тебе не давал никаких слов, - Андрей тоже стал выходить из себя.
Катя будто обрадовалась.
– Вот это уже лучше, а то прикидывался - все вы, да вы, назвал бы сразу сучкой...
Андрей ошарашено посмотрел на Катерину, ему показалось, что бульвар вместе с Москвой стал растворяться в черной Пустоте.
– Что такое, ах, как мы остолбенели?
– Катя вызывающе, как в том сне, продемонстрировала свои прелести.
– Ну, что, завалимся в твою набитую тараканами общежитскую койку и трахнемся под музыку Вивальди? Нет уж, извини, я лучше в Балчуге под ту же самую музыку. Пшел вон, засранец.
Андрей впервые в жизни ударил женщину. Потом повернулся и пошел, не глядя, поперек движения.
– Андрей!
– крикнула Катя, но тот не реагировал, а по привычке упрямо шел под колеса.
В последний момент Катя догнала и схватила за руку. Она оттащила его обратно и усадила на скамейку. Андрей, тупо глядя на ползущего по стволу жука, выдохнул:
– Сквозь волнистые туманы пробирается луна...
– Андрей, перестань, не пугай меня.
– Я тебя люблю, - выдохнул Андрей.