Прелести

Школин Андрей

— Си.

— Паса, — местный надзиратель запустил меня в нутро камеры и закрыл дверь клетки.

В камере уже находились пятеро «заключённых». Два марроканца (или один алжирец, другой марроканец), колумбиец, болгарин и китаец.

Марроканцам, как и мне, дали трое суток за нелегальное нахождение в стране, то есть за отсутствие каких-либо документов. Колумбийца, традиционно, задержали по подозрению в торговле кокаином. Болгарин привёл в гостиницу несовершеннолетнюю особу, которой на вид, по его

словам, было не меньше двадцати пяти, а хозяева гостиницы, «на всякий случай», позвонили в полицию. Теперь сорокалетний брат-славянин матерился и ждал решения по своему вопросу. За что арестовали маленького, улыбающегося и громко чавкающего китайца, понять было невозможно.

Меня взяли под шафэ, причём под достаточно мощным шафэ. Почему не взяли Ильюху и других пацанов, не помню, хоть убей. Судя по тому, что кроме нелегального нахождения никаких других преступлений на меня не вешали, вёл я себя при задержании достаточно тихо. Назвался Андреевым Игорем, получил положенные трое суток и нырнул в клетку.

Для всех задержанных иностранцев в КПЗ Барселоны была предусмотрена одна камера. Испанцев в неё не помещали. Я занял место у стены и закрыл глаза…

* * *

Разбор полётов:

Местность была незнакомой. Ничья территория. Так, как мы и договаривались с Саком. Сконцентрировал на нём внимание. Вызвал.

Он появился не сразу и первым перешёл в нападение:

— Ты всегда днём спишь?

— Так в Барселоне ночь ещё.

— А я, в данный момент, утренний снег во дворе убираю. А сейчас, по твоей милости, валяюсь в сугробе, и Артур мне лицо лижет. Следующий раз либо пей поменьше, либо пояса временные просчитывай.

* * *

Январь 1996 года. Камера предварительного заключения для иностранных граждан города Барселоны, Испания. Спустя одни сутки.

Китаец с громким чавканьем жевал печенье и не менее шумно тянул через трубочку какао из картонной коробки. Завтракал. По большому счёту, для меня китаец — земляк. Я сибиряк, следовательно — азиат, он также — азиат. От Красноярска до Китая по карте расстояние с палец будет, не больше. Хотел ему об этом рассказать, но, несмотря на географическое родство, общего языка мы не нашли. Жаль.

Зато с болгарином сутки обсасывали тему: «Все бабы — суки». Надоело…

Выполнил простейшие гимнастические упражнения и, подложив руки под голову, улёгся на спину, на своё место. Когда загремела наружная дверь, и к нашей клетке подвели нового задержанного, я абсолютно не удивился. Я уже просто не мог удивляться. Смешно всё это…

Кстати, раньше внимания не обращал, а у Дановича тоже имелась в наличии цепочка из белого металла? Или это всё-таки не система, а рядовое совпадение?

Саныч был одет

в длинное пальто от Hugo Boss. Под пальто костюм. Из ботинок, как у всех других, предусмотрительно вынуты шнурки. Руки за спиной…

— Долго я за тобой бегать буду? — он улыбнулся и, постелив пальто, уселся на него со мной рядышком. — Хорошо, хоть, не в Африку сбежал.

Ещё разок, и постараться вдуматься в смысл фразы, проникнуться, так сказать, содержанием: «Хорошо, хоть, не в Африку сбежал…» Что, конкретно, хорошего?

— Саныч, ты-то, что здесь делаешь?

Он показал три пальца:

— Трое суток, за нелегальное нахождение в Испании.

— ??? — я даже спрашивать ничего не стал, настолько этот ответ являлся нелепостью.

— Ну, не было у меня при себе документов. И привезти некому было. И позвонить некому. И откуда взялся в стране — не помню. И как звать — не знаю. Трое суток. Как и ты.

Лучше бы, действительно, в Африку сбежал. Хорошее дополнение: «Как и я…». Или к земляку-китайцу на нашу общую азиатскую родину…

— От кого узнал-то, что я здесь?

— Мир слухами полнится. Если бы ты не общался ни с кем из русских. А так… Ты тут в Барселоне сибиряк единственный, по-моему, да ещё и из легиона сбежавший. Кстати, они тебя тоже ищут.

— Так ты, что, получается, в тюрьму специально из-за меня сел?

— Не в тюрьму. Три дня — это не срок. Где ещё с тобой поговорить можно спокойно будет, без беготни. Только здесь.

— А зачем в легион приезжал?

— А ты зачем второй раз во Францию приехал?

Короче, замечательный диалог. Помолчали оба минуты три…

— Я-то не знал, что ты жив. Ты же тогда в Париже… — отвернулся, вспоминая, как Марат валялся без памяти в кресле, а в доме все бегали: «Саныч застрелился!»

— Если бы не знал, в Париж бы не вернулся. Значит, знал.

— А что, просто так люди во Францию приехать не могут?

— Люди могут, ты нет.

Люди могут, я нет…

— Зачем тогда это представление устраивал? Вернее, для кого?

— Не для тебя, не обольщайся, — Данович ещё раз улыбнулся, поправил пальто, и, также как и я, улёгся на спину, подложив под голову руки. — Ситуация требовала. Я ведь тоже не во всех случаях от себя завишу… — в особенности меня заинтересовало слово «тоже».

— А люди твои знали, что всё это блеф? Ну там, Марат и другие?

— Пацаны уже привыкли. Для них это нормально.

— А мне почему не сказал?

— Почему? — Саныч повернул ко мне голову и пожал ближайшим плечом. — А что бы я тебе сказал? Вот то-то и оно…

— Так я не пойму, зачем тогда ищешь-то меня?

— А ты зачем ищешь?

— Я уже не ищу, я вообще на пять лет в легион ушёл, к чёртовой матери, от всей этой ахинеи, а тут ты…