Прелести
Шрифт:
— Как, ты говоришь, второго звали?
— Владиславом. И уже после его рассказа понял, куда попал, да только поздно понял…
А у меня-то ситуация аналогичная! Я тоже проверяю. Исследователь херов.
— По идее, мне тоже должно во всём везти. Почему я этого не замечаю?
— Да? Я и то замечаю, насколько ему везёт, а он не замечает. Ты как-нибудь специально проверь, искуси судьбу. Сразу увидишь. Например, подумай о том, что кто-то тебе в какой-то ситуации мешает очень. И что с этим человеком произойдёт после этого, понаблюдай. Любопытное
— А сколько лет назад ты с Александром встретился?
— Давно уже. Четверть века назад.
— И фотография эта старая?
— А что, не изменился он? — Данович рассмеялся и улёгся аккуратно и медленно на своё пальто. — Вот, вот…
Хотелось поскорее приблизить завтрашнее утро и вырваться отсюда на улицу. Из этого полумрака, из этой непонятки… Улёгся на бок, повернулся к стене и закрыл глаза.
— Спать, что ли, надумал? — голос «коллеги» раздавался, словно из подземелья, глухо и тихо.
— Надумал.
— Во сне летать будешь?
— Это не сон, я сто раз объяснял.
— А чего бурчишь?
— Извини, устал что-то. Как ты днём. Ты-то выспался.
— А куда полетишь?
— Ещё сам не знаю.
— А не во сне слабо?
— Слабо.
— Зато мне нет.
Полуобернулся к Дановичу, посмотреть с каким выражением лица произносит он подобную чушь. Лицо было вполне серьёзным.
— Если не слабо, полетай по камере.
— Ну, здесь, что ли? — Саныч, лежа на спине, скептически оглядел помещение. — Тесновато здесь.
— Для полётов простор нужен. Послезавтра выйду на волю и полечу куда захочу. Если хочешь увидеть, дождись. Только не убегай.
— А какой мне смысл теперь бежать? И куда? Встретимся. Дай адрес, где тебя найти.
— Я тебя сам найду, — он потянулся и отвернулся от меня на противоположный бок. — Я ведь знаю, где ваш «табор» разместился. Увидимся.
Наутро клетка открылась, и почему-то радостный охранник произнёс «моё» имя:
— ИгОр? — всё так же с ударением на «о» и без мягкого знака.
— Си.
— Паса.
Глава 36
Воздух выдержит только тех,
Только тех, кто верит в себя.
Ветер дует туда, куда
Прикажет тот, кто верит в себя…
Ладонь сжимается в кулак и разжимается вновь, сжимается и разжимается, сжимается и разжимается… Жгут перетягивает несущие жизнь каналы, заставляя вены обиженно набухнуть и на время прекратить игру в прятки. Ещё какое-то время они пытаются сопротивляться, а потом признают поражение. Жгут отпускает жертву. Игла делает своё любимое дело, проникает в запретную зону и, глотнув красной солёной влаги так, что содержимое шприца перекрашивается в аналогичный цвет, выплёвывает героин в кровь…
Героин… Глаза, несмотря на все усилия, безнадёжно закрываются, закрываются, закрываются…
Я взлетел вверх и теперь из угла комнаты с интересом наблюдал, как моё собственное тело безжизненно сидит в кресле, запрокинув назад голову. Взлетел не произвольно, а так, словно являлся наполненным газом резиновым шариком. До этого в реальном времени выходить из первого тела получалось лишь однажды, в Париже, когда в драбодан пьяный пытался спорить с таксистом. Тогда всё закончилось психушкой. Чем закончится сейчас?
А всё же интересно…. Илья также сидит уколотый, кому-то улыбается. Серёга вошёл в комнату, посмотрел на всё это, покачал головой и недовольный вышел. Олег Хохол «общается» с Ильёй.
Легко. Хорошо. Приятно. Завис, точно облако, под потолком и глаза таращу. Решил оттолкнуться от стены, но рука неожиданно прошла насквозь. Ба… Так моё тело совсем не такое, как в режиме сновидения. Никакой силы, никакой уверенности, только лёгкость и глобальный пофигизм.
Отлетел к другой стене, но, вместо того, чтобы затормозить, пролетел насквозь. И пацаны меня не видят…
И вдруг Олег подскочил к моему первому телу, за ним другие. Лицо, точно маска, белое, а губы синие. Олег тормошит меня, потом куда-то убегает. Фёдор перетаскивает тело на диван и неумело пытается сделать искусственное дыхание. Возвращается Олег, в руках у него шприц с какой-то жидкостью. Он ловит мои вены, но это удаётся лишь с третьей попытки. Что за жидкость? И ведь проснуться нельзя, другая ситуация.
Подлетаю поближе, и в этот момент бывший боксёр из Прибалтики Фёдор лупит меня по носу. Не меня, конечно, а моё тело, точно куль, безжизненно валяющееся на диване. Слышу, он объясняет, что обязательно должна пойти кровь, чтобы возобновилось кровообращение. Наносит ещё удар, и кровь, наконец, выливается на губы и подбородок.
А ведь могло закончиться летальным исходом…
Открыл глаза и уставился в тот самый верхний угол комнаты, откуда смотрел сегодня ночью на беспомощного себя. В помещении больше никого не было. Январское солнце тускло пробивалось через закрытые ставнями окна. Часы показывали без пяти девять.
Умылся и спустился во двор, где Олег с Фёдором жарили на огне мясо. Когда подошёл, Фёдор недовольно приподнял голову, а Олег с усмешкой спросил:
— Помнишь, хоть, что ночью было?
— Смутно, — опустился на стул и уставился на огонь.
— У тебя передозировка была, — пробурчал Фёдор. — Еле откачали. Я перепугался, похороны-то, знаешь, какие в Испании дорогие.
— Хорошо вовремя заметили, — продолжил украинец. — Я тёплой воды в тебя полный шприц вкачал, а Федя нос разбил. А так бы, хана…
Я посидел, покрутил головой и взял в руку кусок мяса:
— Спасибо, пацаны. Зато теперь точно знаю, что наркотики — говно… Ладно, пойду встречу дядьку одного, со мной сидел, сегодня выходит.