Прерванная юность
Шрифт:
Командир батареи Поночевский командует:
– Обстрел акватории!
Батарея дает шесть залпов. Цели не видно. Катера находятся за пределом дальности стрельбы. Самолеты уходят.
– Постам искать транспорт!
– кричит командир.
Но транспорта не видно - даже высокие горы в дымовой завесе.
– Катера сбросили морские дымовые шашки, - докладывает сигнальщик.
По курсу катеров черными кляксами легли дымовые шашки, к небу поднялся кудрявый белесый дым.
– Вот, гады, додумались!
Но вход в залив чист. Значит, транспорту
– Наверное, лег на обратный курс, - сокрушается кто-то.
– Гасит пожар. Артиллеристы огорчены, каждый вставляет свое слово.
– Жаль, очень жаль, - гудит на ухо командиру комиссар Бекетов.
– Конечно, жаль, но что поделаешь?
– отмахивается тот.
– Еще одно попадание, и он не ушел бы...
– Задача выполнена - порт блокировали.
– Уничтожать, понимаешь, топить надо, а не повреждать!
Всем до боли обидно, но дальше 80 кабельтовых транспорт уже не достать.
Иван тоже недоволен: столько труда, а результат нулевой. Он угрюмо смотрит на белую муть дымовой завесы и слушает, как тихо спорят товарищи о том, прав ли командир, что открыл огонь с предельной дистанции. Одни считали, что поторопился.
Но можно ли пускать противника дальше? Куда? Прямо в порт? Оттуда до входа в порт всего 12 кабельтовых. Это не более пяти, семи минут хода при малой скорости. А что такое пять минут при плохой видимости, да если еще цель закрыта дымом?
Не только матросы спорят.
– Не рано ли открыл огонь?
– спрашивает комиссар Бекетов.
– Нет, бить надо с предела, - уверенно отвечает Поночевский.
Комиссар считает, что следует немедленно критически разобрать ход боя. Ведь это только начало, первый бой. Очевидно, враг прощупывает возможности.
Через полчаса дымовая завеса, все время поддерживаемая катерами, рассеялась: на море ни катеров, ни транспорта.
Поночевский вызвал на командный пункт всех командиров. Прибывающие на совещание подавлены.
Краснофлотцы слышат, как лейтенант Годиев, сверкая черными глазами, шумно здоровается и темпераментно кричит:
– Влепили гаду! Жаль, что сбежал. Надо было ввести в дело моих стрелков!
– Ну конечно. Только потому и не добились победы, - иронически замечает кто-то из офицеров.
– Почему не добились?
– горячится Годиев.
– Будет победа. И сегодня победа! Транспорт не прошел.
– Не велика победа, - вмешивается врач, капитан медицинской службы Попов.
– Вы, медики, что в этом понимаете?! Только клизмы умеете ставить! Попов и Годиев переругиваются, их разнимает Бекетов.
Этот спор немного разрядил атмосферу, ослабил напряжение.
26 мая был особенно богат снежными зарядами. Пелена за пеленой наползали с северо- запада на полуостров. Вахтенные сигнальщики то и дело отмечали в "Журнале наблюдения" перемену видимости.
Солнце в зените. Все, кроме вахтенных, легли отдыхать.
– Десант!
– доложили наблюдатели.
Сигнал боевой тревоги
– Где десант?
– подлетел к стереотрубе командир. Лейтенант Трегубов, не отрываясь от стереотрубы, шептал:
– Пятнадцать, шестнадцать, семнадцать... Товарищ командир! Пеленг двести сорок градусов, дальность сто восемьдесят кабельтовых, курс восемьдесят градусов - семнадцать кораблей противника.
– Вижу, что за корабли?
– Три больших, наверное, транспорты, шесть средних, похоже, тральщики, восемь малых - катера.
– Думаете, это десант?
– Похоже. Столько никогда не ходило.
– Кораблей много, не спорю, но это конвой!
На ярком горизонте небольшие суда кажутся большими. Танкер, два транспорта, шесть тральщиков и восемь сторожевых катеров. Впереди, в кильватер, сторожевые катера. За ними тральщики. Между берегом и эскортом следует караван - транспорт, танкер и транспорт. Всего 17 единиц.
Быстро передали донесение в Полярный. Возможно, помогут авиацией.
Поночевский звонит командиру армейской батареи Василию Кокореву:
– Видишь армаду?
– Вижу, вижу.
– Надо стрелять по катерам. Да! Тебе стрелять по катерам. Не допускать постановки дымовых завес. Меня прикрывать не надо. Пусть бьют. Главное - расстроить их боевой порядок.
– Хорошо. Сейчас выкачу орудия на прицельную наводку и буду стрелять дистанционной гранатой.
– Давай, время еще есть. Наш успех зависит от тебя, от того, как ты подавишь катера. Батарея давно изготовилась к бою. Ждет. На дальности 100-120 кабельтовых караван замедлил ход.
– Чего-то ждут, - заметил кто-то.
– Авиации, - уверенно отозвался лейтенант Трегубов. Отдаю боевое распоряжение зенитчикам:
– Патроны зря не жечь, стрелять только на дальности действительного огня и по пикировщикам.
Маркин настойчиво проверяет правильность подготовки данных для первого залпа. Игнатенко то и дело запрашивает у дальномерщиков дистанцию до кораблей.
Чувствуется, что люди волнуются.
Немцы стали перестраивать боевой порядок конвоя. Катера пошли строем фронта. Очевидно, попытаются поставить дымовую завесу в восемь рядов. Тральщики пошли прежним строем - в кильватер, прикрывая караван с моря от возможных действий советских подводных лодок, торпедных катеров и авиации. Между тральщиками и противоположным берегом за катерами по-прежнему следовали три корабля. Головной транспорт водоизмещением свыше десяти тысяч тонн.
– Самолеты противника!
– доложил наблюдатель.
Черные машины с белыми крестами, заходят один за другим в круг над батареей. Зенитная батарея не открыла огонь - высоко. Пусть фашистов радует и отвлекает мнимая подавленность.
Двадцать четыре бомбардировщика - не шутка. Над ними осами носятся "мессера". На батарее ни звука. Только рев моторов в небе.
Командиру звонит Бекетов.
– К нам прибыла тридцатисемимиллиметровая зенитная батарея. Куда поставить?
– Где она сейчас?