Прерванная юность
Шрифт:
– Справа от первого.
– Пусть там и развертывается к бою.
Связь на батареи единая, каждое слово слышат на всех боевых постах.
– Дальность девяносто пять!
– докладывает дальномерщик Андреев.
– Огонь открывать с 74 кабельтовых, - передает команду Поночевский.
Не спеша, идут корабли. Кажется, время стоит на месте. А самолеты беснуются над головой. Батареи не подают признаков жизни.
– Дадим концерт фрицам?
– кричит всем по связи командир батареи.
– Обязательно!
– У как же, устроим, - слышатся
– До смерти развеселим, - доносится басистый голос Ивана Андреева. Такая перекличка отвлекает от ревущих самолетов.
В ожидании боя даже напевали...
– Дальность семьдесят шесть кабельтовых!
– сообщает Иван.
– Приготовиться!
– предупреждает боевые посты командир батареи.
– Дальность семьдесят пять!
– Дать угол возвышения!
– командует Поночевский на огневую.
– Дальность семьдесят четыре с половиной!
– Поставить на залп!
– Дальность семьдесят четыре!
– Залп!
От дружного залпа трех орудий крупного калибра задрожала земля.
Самолеты повернули на вспышки. Первый начал пикирование. Мгновенно заработали зенитные орудия, пулеметы, винтовки. Огневая завеса понеслась навстречу самолетам. Первый самолет не выдержал, второпях сбросил смертельный груз и отвернул в сторону. В общий треск зенитного оружия врезался вой бомбовых сирен, грохот разрывов. За самолетом - черный хвост дыма, машина в пламени. Пылающим факелом она нырнула в море.
По сторожевым катерам открыла огонь батарея Кокорева. Один катер окутался пламенем.
На батарею яростно обрушилась артиллерия противника. Над полуостровом слышен сплошной гул.
Сторожевые катера попытались ставить дымовую завесу, но удачные взрывы дистанционных гранат кокоревской батареи разогнали их.
Горящий катер разлетается в щепки от взрыва. Три других повернули назад. Остальные прибавили ходу и позорно бежали в залив Петсамовуоно.
221-я батарея перешла на поражение.
На четвертом залпе над головным транспортом взметнулся столб пламени, дыма, и тут же последовал сильный взрыв. Видно, как падали мачты.
– Тонет!
– кричит Иван.
Транспорт медленно уходил под воду. Батарея перенесла огонь на танкер. Теперь дымовую завесу пытаются ставить тральщики. Но и они не выдержали обстрела кокоревской батареи и тоже легли на обратный курс.
Танкер медленно ползет вперед. В корму подпирает идущий сзади второй транспорт, слева тральщики, справа берег, а впереди гибель. Он в мешке. Тогда начинает маневрировать идущее сзади судно. Танкер пытается повторить за ним, но седьмой залп дает прямое попадание. Танкер похож на горящий остров.
На огневой позиции кричат "ура". Тральщики и второй транспорт к этому времени вышли за предел дальности стрельбы батареи.
Второй самолет противника валится в море. Огонь по батарее открыли тральщики. Но их снаряды не долетают до берега.
Батарея прекратила стрельбу по танкеру. Он в огне, потерял ход и дрейфует. Других целей на море
С позиции батареи несется троекратное:
– Ура! Ура! Ура!
Затем артиллеристы побежали к пулеметчикам. Кого-то стали подбрасывать в воздух в благодарность за поддержку против самолетов.
– Почему тянете с докладом?
– прервал суету командир батареи.
– Виноват. Все в порядке. Потерь личного состава и повреждений техники нет.
– Сбито два самолета, третий повредили, но он ушел к себе. Тяжело ранен командир зенитчиков лейтенант Павлов. Его отправили в госпиталь, но боимся, что не довезут. После боя прошло три часа, а танкер все горел. Прилив пригнал его к берегу.
Кто-то предложил поставить танкер на якорь, как память о сегодняшнем бое. Мысль кажется всем заманчивой, но как забраться на танкер?
Глава 21
Осунувшийся лицом Трофим уже бродил по двору. Мужчина сообщил, что внучек забрал сын к себе в город, их звал тоже, но они отказались.
– На кого такой домина оставим, вмиг все растащат!
– заявил он поселенке. Хозяин избы все еще был уверен, что Анна принимает его сына за полицая, который служит в городе.
Еще Трофим сказал, что соседнее село сожгли каратели, а жителей куда-то увели. Их деревню Бог миловал, так что беспокоиться не стоит пока.
Анна Максимовна накормила сына, наказав ему сидеть дома и за ворота не показывать носа, и побежала на работу.
Как назло, по пути повстречался староста, который люто ненавидел женщину. Он еще не забыл ее шутки, поэтому, заметив молодую поселенку, ехидно бросил ей в спину:
– Немецкая власть не забрала еще тебя? Недолго ждать, настанет час, жди!
– Ждать - не устать, было бы чего искать!
– Ну-ну!
– ухмыльнулся тот.
Скоро настал этот день. Анна ждала его и держала под топчаном необходимые вещи в вещевом мешке. Она успела бросить туда каравай хлеба и вареный картофель, когда налетели на деревню немцы. Трофима и Марфу сразу увели куда-то, а поселенку с ребенком выгнали на улицу. Фашисты были хорошо осведомлены, кто жил в деревне и каком доме.
– Постарался, сморчок!
– зло вспомнила Анна плюгавого старосту.
Потом всех согнали на дорогу и под конвоем, пешими, повели, как скот, на запад. По дороге примыкали люди из других деревень. С каждым днём этих несчастных людей становилось всё больше. Была летняя жара, и, когда проходили через деревню, немцы поджигали дома, и становилось ещё жарче. Люди шли по пыльной грунтовой дороге и вглядывались: впереди не видно начала колоны и конца невозможно рассмотреть. Конвой следовал и спереди, и сзади, и по бокам. Только на ночь останавливались в поле или около речки. Продуктов немцы не давали, люди кормились тем, что успели прихватить с собой.