Преступления инженера Зоркина

Акимов Виталий Владимирович

Ведя наблюдение, Хикмат подумал о том, что в настоящий момент сотни рабочих, служащих, студентов — добровольцев дружинников, большая армия штатных работников органов охраны общественного порядка включилась в поиски преступников.. «Найдем! Обязаны найти», — повторял Разыков мысленно, и уверенность его с каждым разом крепла. Ему вдруг ясно представилось: вот сейчас он повернет за угол и увидит ее — ту, из-за которой уже третьи сутки, не зная отдыха, ведут розыск люди, действуя кропотливо, осторожно, настойчиво.

Рябчиков со вчерашнего дня, с тех пор,

как расстался с капитаном Сенявским, переодевшись в штатское, безостановочно кружил по улицам и переулкам отведенного ему участка. Он провел ночь почти без сна, прикорнув на пару часов на диване в оперпункте. Поднявшись рано утром, снова начал поиск, прошагал до трех часов дня километров двадцать, устал чертовски и теперь непроизвольно, точно ноги сами вели его, подходил к оперпункту. «Отдохну немного», — подумал лейтенант. В оперпункте сидел с потемневшим от усталости лицом Агзам Ходжаев, с удовольствием потягивая из пиалы терпкий зеленый чай.

— Садись! — старший лейтенант пригласил Рябчикова к столу. — Пей! — он наполнил пиалу, протянул ее Васе.

Двое дружинников передавали один другому дежурство. Паренек с твердыми, мозолистыми руками слесаря объяснял юноше с университетским значком на лацкане пиджака маршрут наблюдения, водя пальцем по плану района, вывешенному на стене. Участковый уполномоченный, разговаривая с кем-то по телефону, называл улицы, советовал обратить особое внимание на отдельные дома.

— Ну, как, Василий Ильич, по душе тебе наша работа?

— По душе, Агзам Ходжаевич, я о ней еще в школе милиции мечтал.

— А не пугает, что частенько не придется ни поспать, ни поесть вовремя, ни в кино сходить? — Ходжаев блеснул глазами, с усилием потер бугристый лоб. Лицо его просветлело, он сказал, прищурив глаз:

— Я когда в женихах ходил, с невестой ссорился по меньшей мере раз двадцать. Свидание назначу, а придти не могу: как назло на задание пошлют. Потом перед ней оправдываюсь, звоню, а она трубку кладет, слушать ничего не хочет. Говорила: «Вы своему слову не хозяин, вы и в день свадьбы можете подвести».

— А теперь как? — Вася спросил с улыбкой, хорошо зная, что жена Агзамова очень терпеливая, понятливая и умная женщина.

— Теперь привыкла, только иногда скажет: «И зачем я за тебя замуж пошла, только и делаю, что жду да беспокоюсь». Ну, а через минуту все позабудет, смеется, новости рассказывает. Характер у нее золотой... Но ведь не всем так везет, — добавил старший лейтенант шутливо. — Так что, если жениться задумал, проверь невесту, умеет ли она ждать.

Так, шутя, беседуя словно бы о посторонних вещах, сидели друг против друга два офицера. Дружинники ушли, участковый настойчиво звонил кому-то, и вся эта довольно мирная обстановка вовсе не напоминала о том, что в районе, во всем городе в настоящее время проводится сложная оперативная работа. Но так показалось бы постороннему, а у Ходжаева и Рябчикова в отрывках между разговорами снова и снова всплывала одна и та же мысль: «Найдем ли? Встретим ли?» И отвечали они каждый себе, одинаково: «Надо найти, надо встретить!»

Десять

минут, не больше, продолжался отдых. И вроде утихла боль в натруженных ногах, забылась усталость. Вместе вышли из оперпункта, пошли по направлению к мясокомбинату, чтобы там разойтись, проверить свои посты, еще и еще раз пройти по улицам, внимательно вглядываясь в прохожих.

Хикмат Разыков уже в четвертый раз отмеривал путь от кинотеатра до мясокомбината. Вот он снова повернул за угол. И остановился от неожиданности: навстречу ему спешил Махкам Иноятов. На лице его широченная улыбка, рот чуть ли не до ушей.

— Ты удрал с занятий?

— Что ты, разве можно такое делать! У нас завтра внеочередной экзамен по узбекскому языку: всех отпустили, чтобы подготовиться дома. Ну, а для меня, как и для тебя сдать этот экзамен, словно орешки пощелкать. Вот я и прибежал к тебе, вместе будем дежурить. В крайнем случае ночку посижу! — Махкам выпалил все это единым духом и даже передернул плечами от восторга. — Здорово получилось?!

Хикмат обрадовался. Вместе дежурить куда веселее, да и четыре глаза — не два.

— Пойдем?

— Пойдем! — Махкам охотно повернул назад, и они зашагали, весело переговариваясь, не забывая в то же время о задаче, которая поставлена перед ними.

Они увидели ее почти одновременно. Хикмат и Махкам с одной стороны, Ходжаев и Рябчиков — с другой. Это была, несомненно, она. Молодая миловидная женщина в темно-красном из панбархата платье и яркой красной лентой на голове. Женщина стояла напротив ворот мясокомбината, кого-то ожидала. Кончилась первая смена, из ворот густой толпой выходили люди. Женщина вела себя тревожно, глаза ее часто устремлялись на противоположную сторону улицы.

Иноятов и Разыков с бешено колотящимися сердцами прошли мимо, приблизились к офицерам. Ходжаев, одетый в черный кургузый пиджачок и старые брюки, отошел от Рябчикова и очень тихо, но внятно прошептал:

— Хикмат со мной. Махкам останется с Рябчиковым.

Через минуту они стояли, каждая пара, метрах в десяти-пятнадцати по ту и другую сторону от женщины: офицер и дружинник. И это было правильное решение. Неизвестно, кого ждала она, может быть, убийцу? А если он вооружен, если вздумает бежать? У дружинников нет оружия, а голыми руками такого громилу не возьмешь.

Но нет, к ней приближалась другая женщина. Лет тридцати, стройная, русоволосая, довольно миловидная. Наверное, подруга? Но почему на ее лице нет даже подобия улыбки, взгляд у женщины настороженный, вопросительный, и идет она будто с неохотой.

Они встретились. Первая тотчас заговорила, подхватив подругу под руку, повернула в сторону Рябчикова и Иноятова. Ходжаев поднял руку над головой, сжал пальцы в кулак. Рябчиков кивнул: «Я понял!», шагнул вместе с Махкамом навстречу.

Женщины настолько были поглощены разговором, что когда перед ними остановились двое молодых людей, они взглянули на них удивленно, с досадой. Попытались обойти мужчин. Вася остановил их движением руки, сказал отрывисто: