Превосходство этажерок
Шрифт:
Понести потери в первом же боевом вылете оказалось тяжко, особенно учитывая, сколь много времени отобранные в палубные летчики молодые офицеры успели провести вместе во время обучения. Но погибший подпоручик Извеков был отомщен с лихвой. Крейсера ПВО «Медуза» и «Нимфа», схлопотавшие 4 и 3 торпедных попадания соответственно, затонули в течение пяти минут. И уж конечно они не смогли принять участия в обстреле очередной восьмерки русских самолетов, так сказать, второй волны. Это были несколько припозднившиеся гидропланы с «Орлицы» и «Кречета», взлет которых занимал не в пример больше времени, да еще требовал предварительной остановки самих носителей. Кстати, именно в силу последней причины, тихоходной части русской эскадры впоследствии пришлось действовать самостоятельно, чтобы не тормозить остальные корабли.
Обойдя боеспособные «Ниобе» и «Аркону» стороной, полдюжины У-2П атаковали транспорты, потопив три из них, в то время как пара вооруженных до зубов летающих лодок М-3 схватились с тройкой взлетевших Ханса-Бранденбургов. Тихоходные и не слишком поворотливые М-3, к удивлению многих, оказались для флота поистине незаменимыми машинами, одновременно исполняя роль, и разведчиков,
Подбив одного, кинувшегося на перехват их подопечных, немца и слегка продырявив крылья двум оставшимся, они вышли из боя, стоило противнику оттянуться под прикрытие кораблей ПВО. А что? Дело свое они сделали — У-2П спокойно «отстрелялись» и, не понеся потерь, уже встали на обратный курс. Вот и пилоты летающих лодок не стали злоупотреблять гостеприимством. Тем более что обозленные хозяева изволили потчевать их, не разносолами, а шрапнелью и свинцом.
Тем временем, контр-адмирал Хиппер уже гнал свой отряд навстречу русским разведчикам в надежде повторить успех капитана «Кайзерины», при этом стараясь не думать о судьбе экипажа погибшего два года назад линкора. Все же имеющиеся в составе Балтийского флота крейсера заметно уступали в скорости хода его «Дерфлингеру», и даже «Рюрик» в сражении 1 на 1 не мог рассчитывать на победу при всех прочих равных. А записать на свой счет еще один вражеский корабль виделось никак не лишним. Особенно после того разноса, что ему устроил лично кайзер за потерю в сражении с англичанами половины вверенных кораблей. Тогда от отставки его спасли лишь два факта: куда большие потери англичан и необходимость показывать газетчикам героев, но никак не проштрафившихся адмиралов. И вот теперь русские предоставили ему неплохой шанс реабилитироваться, благо шедшие с конвоем линкоры уже должны были взять курс на сближение со своим главным противником.
— Кажись, наш секрет более не является секретом, — именно этими словами капитан 2-го ранга Юнкер прокомментировал появление тройки вражеских гидропланов там, где их не ожидали увидеть. Во всяком случае, столь рано. Он как раз отслеживал посадку на палубу «Океана» одного из своих ведомых, когда три немецких поплавковых истребителя попытались прорваться к беззащитной машине, но сами оказались атакованы парой И-1П. Пусть, что топлива, что патронов, у тех после вылета оставалось немного, не прикрыть «тяжелых» пилоты ястребков не могли. Им еще во время подготовки намертво вбивали в голову, что основное оружие авианосца — это ударные самолеты. И именно их требовалось сохранять и оберегать всеми доступными способами, в том числе ценой своей собственной жизни. Сглупили, ой сглупили они, отходя к авианосцу по прямой, тем самым дав противнику точное направление для поиска. Но командующий требовал максимально сократить время между налетами на вражеские корабли, отчего пришлось отбросить в сторону все маленькие хитрости. И теперь это могло аукнуться очередными потерями.
Из закрутившейся карусели вскоре выпала одна немецкая машина и, паря поврежденным радиатором, потянула на запад, провожаемая редким огнем корабельных зенитных орудий. Минуту спустя еще один Ханса-Бранденбург KDW рухнул в воду, не получив каких-либо заметных повреждений. По всей видимости, удачно выпущенная очередь поразила пилота, что происходило отнюдь нередко. Но тут же вслед за ним последовал самолет лейтенанта Петрова. У попавшего под раздачу И-1П загорелся двигатель, так что пилот мигом повел обреченный истребитель к воде. Главным для него теперь было избежать капотирования при приводнении и, выбравшись из кабины, успеть дернуть за шнур надувного спасательного воротника, каковой с недавнего времени полагался всем морским летчикам. На дворе все же стоял август месяц, так что замерзнуть насмерть, до подхода эсминца, ринувшегося к предполагаемому месту приводнения, виделось невозможным. Но вот новую машину лейтенанту предстояло ожидать нескоро. Мало того, что в море ее было неоткуда взять. Так еще и произвели палубный вариант И-1 очень ограниченной партией в дюжину штук, пять из которых разбили при обучении летчиков. В общем, пилотов-истребителей в палубной авиации ныне насчитывалось больше, чем у флота имелось самих истребителей. Благо мичман Карцев не только сумел заставить ретироваться оставшегося противника, но и притер свою машину к палубе как раз вовремя — стоило зацепившемуся крюком самолету дернуться, как его двигатель засбоил, вырабатывая последние пары бензина из опустевших баков. Такова оказалась цена скорой адаптации сухопутных машин к действиям на море. Объемов топливных баков попросту не хватало для длительных полетов. И разделявшие «Океан» с немецким конвоем 30 миль, являлись весьма значительным расстоянием по меркам сухопутного фронта.
Тем не менее, восемь из десяти уходивших в первый вылет машин вернулись на борт своего носителя, чтобы с максимальной скоростью оказаться вновь поднятыми в небо. Будучи облепленными механиками и оружейниками, словно жуки муравьями, они активно подготавливались к новому вылету в недрах корабля, в то время как уставшие, но довольные, пилоты сдавали вахту своим сослуживцам. Да, на корабле присутствовало две смены пилотов, дабы позволить каждому получить столь ценный боевой опыт. Хотя и вернувшиеся с вылета не скрывали своего желания тут же отправиться на новые подвиги. Слишком уж четко стояли перед глазами видения новых званий и орденов за победу над столь сильным противником. Ведь все они уже были в курсе, сколь великий дождь из наград пролился на черноморцев по итогам разгрома австрийского флота. И молодым офицерам хотелось, как минимум, повторить их успех. Тем более что бежать немцам не имело никакого смысла. Несколько возмужавший «Океан» лишь немногим потерял в скорости хода и, при необходимости, выдавал 17 узлов, так что, ни транспорты, ни даже немецкие броненосцы,
Стоило на «Рюрике» получить сообщение с осуществляющего дальний дозор «Адмирала Макарова» о встрече севернее Готланда с немецкими дредноутами, как перед адмиралом Эссеном встала непростая дилемма. Он мог, как приказать свернуть операцию и отвести свои силы на северо-запад, к центральной минно-артиллерийской позиции, так и продолжить сближение с противником ради начала действительно генерального сражения за Балтику.
В первом случае угроза его кораблям становилась минимальной, даже с учетом наличия под боком трех дивизий линейных кораблей немцев. Те, конечно, попытались бы догнать его. Но постоянные атаки аэропланов, рано или поздно, охладили бы даже самые горячие головы. Явным минусом подобной тактики стал бы срыв той миссии, ради исполнения которой он поручился головой перед самым высоким начальством, и возможная потеря тихоходных гидрокрейсеров вместе с их охранением. Снимать бы его с должности за такое не стали, но и возможности действительно отличиться более не предоставили бы. Слишком уж сильно руководство тряслось над сохранностью немногочисленных отечественных линкоров, чтобы вновь позволить ему рисковать разом всеми. Вон, даже обласканному самим императором Андрею Августовичу пришлось совершить невозможное, чтобы остаться при своих. А ведь его вина в гибели «Императрицы Марии» была очень опосредованная!
Во втором же случае имелась большая вероятность понести тяжелые потери, либо обеим сторонам противостояния, либо кому-то одному. Тут уже все зависело от должного взаимодействия экипажей кораблей и грамотного командования. Учитывая то, что на четвертый год войны, и того, и другого, у балтийцев и немцев имелось вдосталь, на первые места выходили: численное превосходство, военная хитрость и припрятанные козыри. Ну и госпожа Удача, конечно! Куда уж морякам без нее! При этом следовало отметить, что немцы переиграли его по всем фронтам. Сделали вид, будто залезли в расставленный капкан, но параллельно выпустили на охоту еще одну группу хищников. А может и не одну! Мало ли по какой причине разведка до сих пор не обнаружила еще дивизию-другую немецких линейных кораблей. Все же одних только эскадренных броненосцев у тех насчитывалось 22 штуки!
Но отступать, даже не попробовав врага на зуб, командующему Балтийского флота не хотелось. Особенно, когда море радовало столь подходящей для действия авиации погодой. Вот если бы стояла куда более привычная хмарь, лил дождь, видимость не превышала 40–50 кабельтовых, а высота волн не позволяла бы показать морским летчикам себя во всей красе, он, скорее всего, отступил бы, постаравшись избежать боя. Однако здесь и сейчас природа ему благоприятствовала.
Изначальный план предполагал выманивание всех или же части тяжелых кораблей охраны конвоя на столь лакомую цель, как досаждающие Кайзерлихмарине одним фактом своего существования русские линкоры. Как показал опыт сражения 1915 года, «Севастополи» вполне держали удар немецких 305-мм снарядов, хоть артиллерия и страдала сверх всякой меры. А потому, удерживая противника на дистанции в 100 — 120 кабельтов, виделось возможным изрядно ослабить его ударами авиации, прежде чем кидать в ближний бой 1-ю и 2-ю бригады линкоров. Именно поэтому шведам не сильно препятствовали в удовлетворении их резко проснувшегося любопытства. Вот только появление на горизонте еще четырех неучтенных немецких дредноутов заставило адмирала Эссена несколько пересмотреть стратегию на завязывающийся бой. Как результат, «Андрей Первозванный», «Император Павел I», «Цесаревич» и «Слава» так и продолжали держаться вместе с авианосцем, прикрывая его своими бронированными телами от огня подходящих с юга немецких кораблей. Одновременно, 1-я бригада вместе с «Рюриком» направлялись на перехват линкоров из охраны конвоя, чтобы они не смогли подойти к единственному авианосцу на дальность выстрела. А чтобы немцы не прорвались внутрь построения русской эскадры, второй удар палубной авиации было приказано провести по шедшим следом за линкорами немецким броненосцам. Перехватить их оказалось попросту некем. Да и встав в кильватер своим линкорам, они могли доставить немало хлопот. Одно дело — воевать с равным противником и совсем другое — с его превосходящими силами.
Остерегшийся оставить наиболее ценные корабли без прикрытия от ударов с воздуха, командующий I-ой эскадры линейных кораблей, вице-адмирал Мауве, забрал с собой оба сохранившихся крейсера ПВО, по сути, бросив не разбежавшуюся часть конвоя на волю случая. Впрочем, на подобные действия у него имелся приказ командующего всей операции по уничтожению русского флота, так что поставить ему в вину последующие возможные потери транспортов, ни у кого не было никакого права. Пусть «Ниобе» с «Арконой» не давали 100% гарантии защищенности от налета русской авиации, определенное опасение вражеским пилотам они внушали. Да и прок, какой-никакой, все же имелся. Ведь один торпедоносец их погибшие товарки успели сбить, прежде чем кануть в морскую пучину. Хотя такой неравноценный размен и выглядел сущим кошмаром для любого здравомыслящего человека. Одна надежда была на неспособность русских совершать достаточно частые вылеты. Пока машины долетят до своих носителей, пока их поднимут на борт, пока обслужат, пока спустят обратно на воду, пока они проделают обратный путь, пройдет часа два, не меньше. А к этому времени очень многое могло измениться, так что даже их чувствительные укусы не спасли бы угодившие в клещи русские корабли. Так что имелся очень солидный шанс отделаться еще всего лишь одним налетом, после чего, непременно, должно было наступить время сладкой мести. Откуда ему было знать, что вторая волна торпедоносцев с «Океана» уже ушла в сторону конвоя и в данный конкретный момент выходила в атаку на оставшиеся без всякого прикрытия броненосцы?