Президент Каменного острова
Шрифт:
Конечно, Коля мне не все рассказал. Мне хотелось узнать, например, про летчиков. Про картонных человечков. И про многое другое, что происходило на острове. Но я для них чужой. И они не вправе доверять мне свои тайны... А что, если попробовать пройти все эти испытания? Ну, пусть сразу не пройду, потом... Я окинул взглядом озеро и вздохнул: вовек не переплыву. А этот камень на дне? Семь метров глубина! Я еще никогда на такую не опускался.
Я услышал скрип уключин: возвращался Гарик. "А он
Он выкинул из лодки щуку. Килограмма на полтора. И окуня на полкило. Гарик загорел до черноты.
– Ты ныряешь на глубину семь метров?
– спросил я.
Гарик удивленно посмотрел на меня. К его щеке прилипла круглая чешуйка. Щука хвостом по носу съездила, что ли?
– В Ялте я нырял на четырнадцать, - сказал он.
– Это когда кефаль подстрелил...
– Озеро переплывешь?
Гарик снова посмотрел на меня.
– Зачем?
– спросил он.
– Это верно, - сказал я.
Глава тридцатая
Опять отец целый день пропадает в интернате. Даже обедать не пришел. Гарик, я и Аленка ели уху, сваренную из щуки и окуней, пойманных Гариком. Отцовская тарелка стояла на столе. И ложка положена. А отца нет.
– Безобразие, - сказала Аленка, - он совсем отбился от дома...
– Я не буду с ним разговаривать, - сказал я.
– Второй день не обедает дома... Для кого я варю?
– Для нас, - сказал я.
Гарик ел уху и помалкивал. Уха получилась вкусная, наваристая. Костей в щуке мало, не то что в окуне и плотве.
– Хороша уха, - похвалил Гарик. Аленка расцвела от удовольствия и тут же предложила еще тарелку. Гарик был сыт, но, чтобы не обидеть Аленку, протянул тарелку.
В это время отворилась дверь и в комнату вошли отец и Сорока. Мы не слышали, как они причалили.
– Как раз к обеду, - сказал отец и повернулся к Сороке: - Садись к столу.
Президент не стал ломаться. Взял табуретку и сел рядом со мной. Аленка достала из буфета еще тарелку, налила ухи.
– Сколько километров до райцентра?
– спросил отец.
– Около тридцати...
– Антена должна быть высотой метров пятнадцать, не меньше.
– Я знаю.
– Как вы ее установите на острове?
– Я вам покажу чертеж, - ответил Сорока.
– Помолчали бы за столом, - сказала Аленка.
Я заметил, что Сорока не ест. Оказывается, Аленка забыла ему ложку положить.
Гарик доел уху и, сказав Аленке "спасибо", поднялся из-за стола.
– А второе?
– спросила Аленка.
– Я ведь две тарелки съел, - сказал Гарик.
– Пощади.
Он забрал с подоконника спиннинговую катушку и вышел из комнаты.
Я видел, как он прошел мимо окон и уселся на пень. Катушка стала
Сорока с невозмутимым видом хлебал деревянной ложкой уху. Когда он нагибает голову к тарелке, видна выбритая макушка и красноватый шрам. Крепко хватил его дубинкой Свищ! Такой удар и быка свалит.
– Вы что, по аршину проглотили?
– спросил отец.
Мы молчали.
– Я расцениваю это как бойкот.
– Правильно, - сказала Аленка.
– Это все из-за вас, - взглянул отец на Сороку. Но тот думал о другом. Положив ложку, он сказал:
– Мы сделаем усилители... Детали и материал будут.
– Это другое дело, - ответил отец.
– А то получается мартышкин труд...
– Мы вам не мешаем?
– спросила Аленка.
– Хватит дуться, - сказал отец.
– Как поживает Кеша?
– спросил я.
– Лапу где-то поранил... Всю ночь скулил. Я утром огромную занозу вытащил.
Аленка достала из буфета несколько кусков сахару и протянула Сороке:
– Угости его.
Президент взял сахар, подержал на ладони и отдал Аленке.
– Сама угостишь...
– Когда?
– живо спросила она.
– Вот заживет лапа...
– сказал Президент.
– Показывай свой чертеж, - сказал отец, отодвигая тарелки.
Аленка убрала со стола, и они склонились над смятым тетрадным листом, который Сорока достал из кармана. Мне хотелось поговорить с Президентом, я обещал Феде спросить насчет лодки, но сейчас толковать с ним бесполезно. Какую-то антенну начертил. И отец втянулся в это дело. Глядит на чертеж, улыбается.
– Послушай, Сорока, - сказал отец, - кончишь школу - поступай в наш институт. В станкостроительный.
Сорока молчит. Аленка смотрит на него.
– У меня другие планы, - наконец отвечает Сорока.
– Какие, если не секрет?
– Я не скажу, - говорит Сорока.
– У тебя способности к технике.
– А если мы установим три усилителя?
– спрашивает Сорока.
– Тебе не нравится специальность инженера-станкостроителя?
– Нравится.
– Будешь изобретать новые электронные станки...
– Вас тоже уговорили стать инженером?
– спросил Сорока, посмотрев отцу в глаза.
– Я сам выбрал эту профессию...
– смутился отец.
– И еще ни разу не пожалел.
– Я тоже сам выбрал, - сказал Сорока.
Отец встал и прошелся по комнате. Это признак взволнованности.
– Профессию я сам выбрал, это верно... Но и советами старших не пренебрегал.
– Я не хотел вас обидеть, - сказал Президент.
– Не в этом дело...
Сорока поднялся.
– Я завтра приду.