Презренная госпожа. Леди-попаданка в деле
Шрифт:
— Заболела!
Смех сразу же прекратился.
— Так чего не предупредила, убогая? И не дыши на нас! Даже не смотри в нашу сторону! Иди уже, лучше узников заражай, чем нас!
Я молча поспешила вперёд, неся в руках тяжёлые ведра. Наконец стражники остались позади, а я перевела дух. Узкий проход всё время шёл вниз, периодически встречались небольшие лестничные пролёты. Значит, темница была действительно глубоко под землёй. Наконец, достигла невысоких деревянных дверей, которые пришлось открывать уже самой. Пройдя через них, оказалась в большом помещении с довольно низким потолком.
Внутри этих камер, на грязном полу, устланном вонючей, сгнившей соломой, сидели люди. Множество людей. Шокировало их убогое состояние, застарелая вонь, царящая здесь, и самое главное — горящие взгляды, исполненные глубокой ненависти. Боже, сколько же их! Десятки, может, даже сотни мужчин непонятного возраста. Многие заросшие, большинство одеты в замызганное тряпьё. Кажется, вдалеке послышался даже женский голос, но, возможно, мне показалось.
При виде меня узники оживились.
— Эй, старуха, мне первому наливай! — выкрикнул один страшно худо бородач.
— Почему это тебе первому? — послышался возмущенный голос. — Первым ты был вчера.
Акцент в речи этих людей привёл в замешательство. Кто они? В растерянности двигалась дальше, минуя всё больше грязных темниц. Позади послышались возмущённые крики.
— Эй, ты куда пошла? А мы? Нам первым! Мы элитные!
Кто там был элитным, неизвестно, но в тот момент это не имело значения. Хотелось просто оглядеться, понять, что происходит и что делать дальше. Наконец, остановилась около последних камер.
Здесь перевела дух и обратила внимание, что в этих камерах было значительно меньше людей. Например, в двух крайних — всего по двое узников. Наверное, лучше начать с них. Это будет проще. Развернулась к той, где было не так грязно, как в остальных, и замерла.
К решётке подошёл мужчина, одетый в непривычно яркие штаны и рубашку. Одежда была потёртой, но не выглядела рваной, как у остальных. Из-за царящего полумрака цвет его длинных волос, лежащих на плечах, рассмотреть было невозможно. Но вот глаза... яркие зелёные глаза просто сверлили во мне дыру.
— О Боже! — сорвалось с моих губ.
— О Боже! — повторило сердце.
К лицу прилила кровь, в голове запульсировали молоточки.
Не может быть! Я помутилась разумом?
Передо мной стояла точная копия преподобного Ксандера.
— Это вы? — прошептала с болезненной, отчаянной надеждой.
Но ведь он умер! Сама видела. Да и у священника не было таких зелёных глаз.
Незнакомец шагнул ещё ближе, и стало видно, что его волосы черны, как смоль. Всё внутри опустилось. Это не он! Это кто-то другой, безумно похожий. Знакомые черты лица. Даже блеск в глазах такой же, но глаза зелёные, как листья вереска весной. А волосы — цвета вороньего крыла.
— Кто вы такой? — прошептала, чувствуя вспыхнувшую в душе обиду. Обиду на то, что дорогой сердцу человек всё-таки безнадёжно мёртв…
Глава 21. Насмешник...
— О, так это ж не Магара! — протянул
Вздрогнула, поняв, что по неосторожности слишком высоко подняла голову и открыла лицо. Ближайшие узники увидели, что под личиной старухи скрывается кто-то другой.
Молодой человек напротив едва заметно улыбался. Нет, он не излучал узнавания, просто рассматривал меня с очевидным интересом. Стало настолько больно, что захотелось запулить в его смазливую рожу ведром, но пришлось заставить себя успокоиться. Влюблённость во священника стала моей слабостью. Всё, что было связано с преподобным Ксандером, теперь меня откровенно мучило.
Постаралась сделать лицо суровым и произнесла:
— Я вместо неё. Давайте свои миски.
Говорила наугад, но оказалась права. Узники затарахтели металлической посудой и начали протягивать их под решёткой, где как раз находился подходящий проем.
Первой в руку попала тарелка человека, сидящего в одной камере со лже-преподобным. Взяла черпак, который болтался в одном из вёдер, и плеснула туда отвратительной на вид бурды. Честно говоря, едва не стошнило от одного вида этой «еды», но я подавила позыв и протянула руку в сторону зеленоглазого брюнета, требуя его миску тоже. Но тот вдруг схватил мои пальцы и дёрнул на себя.
Я едва не выронила черпак, от неожиданности врезалась в прутья и больно ударилась плечом. Наши взгляды встретились. Лица оказались вплотную друг ко другу. Парень смотрел так пристально, словно хотел прожечь во мне дыру. Наконец, я очнулась и мастерским движением выкрутила ему пальцы, чтобы не смел хватать без разрешения.
Он нахмурился и застонал, после чего я отпустила его. В этот момент изящные губы незнакомца расплылись в игривой улыбке, и с щемящей болью я поняла, что они с преподобным Ксандером даже улыбаются абсолютно одинаково. Чёрт бы побрал этого двойника! Сердце кровью обливается…
— Кто ты такой? — не удержалась снова. — Как твоё имя?
— Прекрасная леди хочет узнать имя мерзкого горца? — уточнил он, а я ошарашенно замерла. Горец???
Покосилась на остальных. Так и есть. Все черноволосые, смуглые, по большей части темноглазые, только этот субъект сияет своей невероятной зеленью в глазах. Горцы — лютые враги этого поместья. Но почему преподобный оказался так похож на горца? Они что, братья? О Боже! Но ведь это означает, что обвинения могли оказаться справедливыми! Неужели Ксандер действительно был связан с преступниками?
Я была слишком ошарашена, чтобы ответить на вопрос брюнета, а он всё это время насмешливо изучал меня из-под длинных тёмных ресниц.
— Прекрасная леди решила заморить нас голодом? — уточнил он, посмеиваясь. — Не думал, что вы настолько жестоки…
Вздрогнула и снова посмотрела на него. Да, он смел забавляться, сидя в своей темнице и обещая в скором времени превратиться в такого же бомжа, как и остальные. Он был весел и откровенно заигрывал. Я разозлилась на него. Разозлилась за то, что своим существованием этот двойник Ксана доказывал ужасную теорию о преступной деятельности священника. Возможно, преподобный действительно умер за своё собственное преступление, и от этого стало больнее в тысячу раз.