При попытке выйти замуж
Шрифт:
— Мне некогда!
Все-таки до чего же наивны современные сыщики! И до чего же они самонадеянны!
Делюсь бесценным опытом: если Некто, в особенности какой-нибудь припадочный капитан милиции, позволяет себе подобное хамство, ни в коем случае нельзя этому потворствовать. Честь и достоинство еще никто не отменял. И каждому, кто вздумает на них покуситься, надо давать решительный отпор. Поэтому (вывод парадоксальный, но правильный), если вам хамят, не проявляйте ответной агрессии, не злите собеседника, не провоцируйте. Наоборот, работайте на контрасте. Чем вы ближе
— Ой, прости ради бога, Васенька. До свидания.
Результат не замедлил сказаться. Вася занервничал, устыдился и ловко вклинился в маленькую паузу между моим «до свидания» и бросанием трубки на рычаг:
— Ну ладно, что там у тебя?
— Тебе же некогда…
— Что у тебя, я спрашиваю?
— Вася, у меня тут проблема одна возникла. Я, кажется, напоролась на живодера.
— Плохие новости. — Вася плотоядно зачмокал. — Бедный живодер! Он успел убежать?
— Нет.
— А что же ты с ним сделала? — Вася любил приукрашивать мои способности.
— Я бы его удавила на месте, но это был довольно крупный живодер. Поэтому мы убежали. Но смогли захватить его документы.
— Кто это «мы»? — уточнил Вася.
— Мы с Дашкой. Мы возили ему собачку, но он нам показался подозрительным, и обманным путем забрав у него папку с документами, мы смылись.
— С каких это пор ты начала сдавать собак на живодерню? Я как-то упустил момент твоего окончательного озверения. Подожди, — Вася вдруг заволновался, — ты хочешь сказать, что вы напали на человека и ограбили его? Ежики зеленые!
— Не на человека. На живодера. И не ограбили, а просто забрали документы. Вась, не будь идиотом, слушай меня внимательно.
— Саня, ты с ума сошла. «Просто забрали документы» — это статья 162 Уголовного кодекса. Грабеж, то есть открытое хищение чужого имущества. Наказывается исправительными работами на срок от одного года до двух лет. Вы были с Дашкой? Значит, дела значительно хуже. Грабеж, совершенный группой лиц, наказывается лишением свободы на срок от трех до семи лет. Сто раз говорил тебе — не убий, Александра, потому что от убийства один шаг до воровства, а там уже недолго и солгать.
— Ничего не выйдет, гражданин начальник, — мерзким голосом возразила я, — не шейте мне дело! По статье 61 того же кодекса у меня есть смягчающие обстоятельства: «Противоправность или аморальность поведения потерпевшего, явившегося поводом для преступления».
— Аморальность? Он тебе язык показал? Или слово нецензурное употребил? Так я тоже собираюсь его тебе сказать.
— Вася! — Я закричала громко, но жалобно. — Ну, пожалуйста!
— Что ты хочешь? Чтобы я тебя отмазал? А этот аморал уже заявил на тебя?
— В том-то и дело, что нет. Не успел еще, наверное. Ты не позвонишь в его отделение милиции, чтоб они его проверили?
— Я в твое отделение милиции сейчас позвоню. Им даже проверять ничего не придется. Ладно, как зовут твоего живодера? Да, записываю, да, хорошо. Пока. Не бандитствуй больше.
Плохо, что Вася меня не выслушал. Но я утешалась тем, что рано или поздно ему придется вникнуть в проблему и примкнуть к нам с Дашкой. Как бы он ни был занят на своей дурацкой работе.
Глава 6
МОРОЗОВ
Он не сразу понял, что произошло, и долго бродил вдоль ряда автомобилей, припаркованных у тротуара, заглядывал в окна, всматривался в номера. Фонари, как водится, не горели, мелкий косой снег бил в лицо… Где они? Где машина?
Убедившись, что машины нет, он растерялся. Что это значит? Почему девчонки уехали? И кто они такие? Правда, у него остался их адрес, но если предположить, что все это было провокацией, то адрес наверняка выдуман. Но скорее всего, что девчонки действовали сами по себе и сбежали просто потому, что их что-то насторожило. Не надо было про веревку говорить.
Морозов не чувствовал себя виноватым, скорее, ему было досадно. Разумеется, дело, которое они затеяли, стоило того, чтобы он отказался от своего собственного маленького бизнеса. Но любой устоявшийся бизнес плох тем, что свернуть его в одночасье невозможно. Он ведь не хотел встречаться с девчонками, пытался отговориться тем, что Союз временно не работает, и просто испугался огласки, когда они пригрозили, что напишут в газету. Решил, дурак, что проще взять у них собаку, чем долго и нудно объяснять, почему он не может этого сделать. А в результате… Впрочем, уговаривал он себя, инцидент с двумя психованными девчонками — не более чем досадная случайность.
Морозов злобно пнул колесо серого «Москвича», так похожего на тот, в котором уехали девчонки, и, осыпаемый проклятьями водителя, пошел в сторону коммерческих палаток — единственного освещенного места в этом квартале. Зайдя за палатки, он чуть не поскользнулся в вонючей, никогда не тающей жиже, в которую уходили корнями торговые ряды, и, привалившись спиной к крайней в ряду палатке, отчего ее фанерная стена жалобно скрипнула, достал сотовый телефон и набрал номер.
— Всю папку забрали? — его собеседник был мрачен. — Зачем ты ее таскаешь с собой? Ты что — самый бедный? Не можешь купить несколько папок — по одной на документ? Приезжай ко мне, я дам тебе десять рублей на канцелярские принадлежности.
Морозов пропустил гадость мимо ушей:
— Успокойся, ничего же страшного. Адрес их у меня есть. Начнут выступать — прижмем. Да и вряд ли. Две взбалмошные девки, я таких знаю. Эмоции их захлестывают, но только на полчаса. Повопят, попыхтят — и забудут.
— Дай бог. А вдруг за ними кто-то стоит?
— Перестань! — Морозов раздраженно отмахнулся. — Я, собственно, звоню тебе только для того, чтобы предупредить: придут они к тебе обо мне спрашивать, так ты будь готов. Подстрахуй, будь другом.