При попытке выйти замуж
Шрифт:
— С кем проводишь старый год, с тем новый год и проведешь, — злорадствовал Журавлев. — Так что сидеть тебе в новом году с Огурцовым в одной камере.
— И тебе того же, Юраня, — веселился Василий. — Не один я в поле кувыркался.
Все собрались вовремя. Выпив, как положено, по две рюмки, отправились в парилку. За стол сели через час. Огурцова не было.
— Боится Петька тебя, — подзуживал Журавлев. — Не хочет твою поганую морду видеть.
— Еще не вечер, — утешал себя Коновалов.
И действительно, вскоре Огурцов влетел в предбанник.
— Кто выиграл?! — закричал
— «Спартак», — ответили ему хором.
— Отлично!
— Ты-то что радуешься? — пожал плечами Василий. — Тебе, Пстюня, как менту, положено болеть за «Динамо».
— Я вообще-то за ЦСКА болею.
— Разумно. Правда, когда играют «Спартак» и «Динамо», вероятность выигрыша ЦСКА невелика. Зато и риска проиграть почти никакого.
Огурцов, натужно улыбаясь, источал радушие и теплоту. Он сразу же осыпал своих бывших однокурсников щедрыми дарами: выставил на стол бутылку «Хенесси» и две бутылки виски (блек, заметьте, лейбл). На фоне всего этого дорогостоящего великолепия непоправимо меркла и блекла принесенная Василием батарея бутылок кристалловской водки и пива «Балтика». Растерялся бы кто угодно, но не находчивый капитан Коновалов. Василий смог сохранить лицо и даже победить в непростом столкновении двух батарей спиртного, двух миров и двух весьма различных материальных достатков. На вопрос: «Что тебе налить?» — Коновалов гордо ответил: «Разумеется, водки». Журавлев его поддержал, попросив себе, «разумеется», того же. Остальные оказались не такими идиотами и налегли на виски.
— Ну, мужики! — Юра Журавлев поднял стопку. — Проводим старый год, пусть валит к чертям собачим. Помянем Славика, пусть земля ему будет пухом. Все там будем. (Слава Рамусов — оперативник РУОПа — был любимцем курса и три месяца назад погиб в перестрелке.) Пока живы, и хорошо. Денег мы за год не нажили и вряд ли разбогатеем в следующем году (Юра выразительно посмотрел на коньяк)…
— Не обобщай, — меланхолично перебил его Игорь Дробышев — удачливый и потому весьма состоятельный адвокат, — и типун тебе на язык. Пусть деньги будут, они еще никому не мешали.
Журавлев кивнул и продолжил:
— Лучшие из нас денег не нажили, чинов особых — тоже, зато людьми остались.
Тут вмешался Коля Кормухин, следователь городской прокуратуры:
— Интересно ты трактуешь. Получил бы майора — по-другому бы пел. Славик, кстати, успел звание получить. Давайте, не чокаясь.
Выпили, помолчали.
— Закусывайте. — Юра принялся раскладывать еду по тарелкам. — Коновалов предлагал сосисок сварить или мойву пожарить, но я проявил бдительность и пресек, потому как считаю, что травить вас пока преждевременно. Так что, заметьте, питание на уровне: винегрет, беляши, яблочки. Петюня, ты бы разделся, здесь, как-никак, баня. Костюмчик твой приличный все уже оценили и позавидовали.
Огурцов, который и до этого беспокойно ерзал и явно нервничал, залился краской. Он и вправду был разодет не под эту компанию и не под эту гастрономию, и уж совсем не под баню.
— Праздник все же, я думал… — он сбился.
— Да ты ешь, ешь. — Журавлев щедро шмякнул ему половник винегрета. — Кушай то есть.
— Петь, ты так на моего
— Может, это он и есть? — предположил Игорь Дробышев. — Петь, я всегда к твоим услугам. Плати денежку, а уж мы тебя отмажем.
— Вот-вот! — Василий возмущенно ткнул в Дробышева пальцем. — Так это и делается. Работаешь, здоровье надрываешь, ловишь злодеев, а потом появляется Дробышев весь в белом или другая адвокатская сволочь — и отмазывает.
Игорь довольно улыбнулся:
— Стараемся. Не было бы нас, благородных защитников прав человека, ты бы так здоровье надорвал, что полстраны по тюрьмам бы сидело. Вам, ментам, дай волю…
— Убью, — нежно пообещал Василий.
— …Вот и я о том же, — торжествующе подытожил Дробышев. — Так что там Петюня натворил?
— Перестаньте, — Огурцов совсем скис.
— Чудная история, — Коля хлопнул в ладоши. — Шахтеры приехали в Москву искать правды. Не скажу, что шахтеров было много, но и не так чтобы мало.
Шахтеров вообще мало не бывает. В моем деле их оказалось сорок. Лапы — во! Мускулы — во! Сами, правда, мелкие, но жилистые. Простые ребята, незатейливые. Вечерком пошли прогуляться в Измайловский парк, чистым воздухом подышать. А там баба орет.
— Шахтеры испугались и убежали, — продолжил Юра.
— Типа того. Но на бегу, чисто из любопытства, раздвинули кусты, а там — девка полуголая.
— Прогулка удалась! — Игорь довольно крякнул.
— Не то слово! Но не одна.
— Плохие новости, — встрял Василий.
— Ну! Кроме девки — злодей-насильник. Увидел их, запенил силушку и не обрадовался, кричит: «По желанию, по обоюдному».
— Поверили?
— Поверили бы, но девка-то орет: «Помогите!» Злодей соскочил и бежать, дурачок. Они за ним. Он просто не сообразил, что если один не догонит, то другой, а если и другой не быстро бегает, то третий…
— Понятно, — перебил Игорь. — Догнали?
— А то! Еще как! Каждый и приложился. Всего по разику треснули, но не слабо, врать не буду, не слабо. И, что характерно, все. Каждый то есть. И того, в сумме — сорок шахтеров по одному разу, сорок по одному… семь на ум пошло. Ну, прилично накостыляли. Разозлились ребята и наказали.
— И чего? — Игорь любил такие истории.
— На допросе я все пытался ему в глаза посмотреть, а их не видно — сплошная лепешка. Допрашиваю — заходит начальник. Надо было его видеть. «Опера что, — говорит, — совсем сдурели?» Я говорю: «Да не они это». А злодей на ус мотает и, тварь бешеная, тут же накропал жалобу, вроде его так в милиции отделали.
— Затаскали? — Игорь не столько спрашивал, сколько утверждал.
— Нет. Всем понятно, что смысла не было его трогать. Зачем? Признание выбивать? Сорок свидетелей — на фиг нам его признание?
— А свидетелей ты не тиранил?
— Это невозможно. Ребята простые, добрые, сама правда. Я говорю: «Зачем вы его так-то?», а они: «Чего, да мы ничего, мы так только, убегал же…» — в таком вот ключе.
— Между первой и второй перерывчик… — Женя разлил виски. — За нас с вами и хрен с ними. И по-быстрому, парилка стынет.