При странных обстоятельствах
Шрифт:
Товарищ из милиции не хотел. Если бы Чумаков не знал всего происшедшего заранее, он ни за что не поверил бы, что Миропольский просто врет. Торопливо и постыдно врет — с важным видом.
— Возможно конечно, что аппарат и в самом деле пришел в негодность, а может быть, пропал, а его списали, чтоб было тихо. Знаете, сейчас с кадрами трудности. Всякие люди попадаются. Но я разберусь лично. Разберусь, обещаю вам, и самым строжайшим образом накажу непосредственных виновников.
— Вот этого как раз делать сейчас не надо, — сказал Чумаков решительно. — Пожалуйста, никаких разборов и никаких наказаний. И вообще про мое посещение и наш разговор пока никто не должен знать. Никто.
Миропольский согласно закивал.
Как ни хотелось Чумакову всыпать этому начальнику по первое число, но это нужно было отложить до лучших времен. У вора тут могли
— Попрошу списки ваших курсантов за прошлый год и направления, по которым они зачислялись на курсы.
В списках Чумаков легко нашел Григория Андреевича Коваленко, нашел и бумагу из Ремтреста — “Настоящим направляется на курсы газорезчиков-газосварщиков в ПТУ рабочий треста Коваленко Г.А. без выплаты стипендии, с сохранением среднего заработка по месту работы на все время обучения. Начальник отдела кадров Г.Стамболцян”.
Все направления и списки группы Чумаков прихватил с собой и прямо с курсов отправился в Ремтрест. Стамболцян оказался пожилым, но поджарым человеком с седой головой и черными гвардейскими усами. Он сразу же еще не видя направления, объявил Чумакову, что никого трест никогда на курсы сварщиков не направлял, потому что это была бы глупость, у них есть свое базовое профтехучилище, там есть курс сварки, потребности треста училище обеспечивает полностью. На всякий случай Стамболцян проверил по толстой конторской книге исходящих документов — никаких направлений на курсы ПТУ там не оказалось. Сварщик Г.А.Коваленко в тресте тоже никогда не работал. Двое известных Коваленко не подходили Чумакову ни по каким параметрам. Один из них был управляющий трестом Николай Павлович Коваленко, который, естественно, на курсах сварщиков не учился, да и не смог бы, даже если захотел, потому что в феврале слег с инфарктом и пролежал в третьей горклинбольнице до конца мая. А второй Коваленко — Григорий Абрамович (тут, отметил Чумаков, даже инициалы совпадают) — был бригадиром плотников, депутатом горсовета, полгода назад ушел на пенсию, но оставался в тресте председателем совета наставников. На всякий случай Чумаков поинтересовался составом его семьи, но и там не нашел никого, кто хоть отдаленно бы напоминал искомого Гришу.
Затем Чумаков продемонстрировал Стамболцяну направление.
— Это не наше, — разволновался начальник отдела кадров. — И подпись не моя. И направления мы выдаем на бланке треста — вот смотрите. И расписываюсь я совсем по-другому.
И тут он выложил Чумакову несколько бланков, показал документы и приказы со своей подписью. Подпись заделывал Стамболцян классически — по всем образцам военной каллиграфии: крупно, с палочками и точками и жирной завитушкой в конце фамилии.
Таким образом, Гриша Коваленко растворился в тумане. С одной стороны, это было неплохо. Вероятно, у него были причины маскироваться, а значит, Чумаков на верном пути. Но с другой — не мог теперь Чумаков откровенно спрашивать бывших сокурсников “Гриши”. Существовала вероятность, что кто-то из них поддерживает контакты с Коваленко и может его предупредить.
Личность Коваленко предстояло устанавливать оперативно-следственным путем. А значит, пора была докладывать Малинину.
С тем и пришел Чумаков к майору и был неприятно удивлен. Малинин сидел, тихонько беседуя с Кравцом, а Чумакову махнул рукой — погоди, зайдешь потом.
И еще минут пятнадцать Чумаков томился в коридоре, ожидая, пока от Малинина выйдет Кравец.
Павел Николаевич был сдержан и корректен, и Валерий безошибочно определил: все, что услышал майор от Чумакова, чрезвычайно его рассердило. Но никаких выволочек Чумакову он устраивать не стал. Познакомившись с заявлением Тюрикова, посмотрев другие документы. Малинин сказал все так же сухо и официально:
— Вызовите Тюрикова. Составьте словесный портрет Коваленко. Изготовьте фоторобот. Постарайтесь получить — только тихо — образец резки украденным аппаратом. Представьте его экспертам. Это направление на учебу отдайте Шульге — пусть дадут заключение. Результаты доложите. У меня все.
— Павел Николаевич! — взмолился Чумаков.
— Все у меня, — бесстрастно повторял Малинин.
Он даже пожалел уходящего старшего лейтенанта — до того расстроенный был у Валерия вид. Но останавливать его не стал — пусть почувствует. Все были предупреждены — никакой самодеятельности. А этот сперва обиделся, что его на автоген посадили, а потом решил демонстрировать высший класс самостоятельной работы. Шерлок Холмс нашелся.
Конечно,
10
— Слушай, а почему, собственно, ты работаешь в милиции? — спросила Танечка. И Чумаков растерялся от неожиданности.
Родители всегда хотели, чтобы он стал музыкантом. Валерку с детства водили по педагогам, все находили у него способности, но то ли с педагогами не везло, то ли способностей было мало, и к десятому классу мать сама поняла: о консерватории сыну и мечтать нельзя. Решили, что он будет поступать в музпед.
И поступил, и даже проучился почти два семестра на факультете “дошколят”. Ему предстояло преподавать музыку в детских садах, друзья подшучивали над этим, но сам Валерий учился старательно. А потом случилось то, что изменило его жизнь навсегда. Случилось само собой. В музпеде была студенческая дружина, патрулировали по вечерам, относились к этому делу легкомысленно — “дружинить” ходили парочками… И однажды Чумаков увидел беспощадную уличную драку — трое избивали одного. Девушка, которая дежурила в паре с Чумаковым, побежала звонить в милицию, а Валерка подступился к дерущимся. Его красная повязка никакого впечатления на них не произвела, и тогда Валерий сунулся в гущу драки, ухватил одного — самого рьяного — за плечо и тут же получил сильный удар по лицу. Почти ослепнув от боли и ярости, Чумаков бросился в драку. Попало ему здорово, но уже шла, мигая синим светом, патрульная машина, и дерущиеся кинулись врассыпную. Чумаков бежал следом. С догнал одного в конце квартала. Парень, увидев, что гонится за ним лишь Чумаков, обернулся и вынул нож.
— Запорю! — закричал он Чумакову. До сих пор Валерий не мог сам себе объяснить, что за сила бросила его навстречу человеку и ножу. В пылу схватки он даже не почувствовал удара — просто руке стало горячо. Это потом оказалось, что лезвие пробил и рукав пальто, и пиджак и вошло в тело на два сантиметра. А тогда он этого и не знал, и не чувствовал.
Патрульная машина подобрала обоих — и Чумакова, и скрученной им щуплого, невысокого, но жилистого парнишку. В отделении милиции на свету, Чумаков даже устыдился в первую минуту — подумаешь, мальчишку какого-то не мог обработать… Но в милиции на Чумакова взглянули с уважением — в задержанном сразу узнали вора-рецидивиста по кличке Конь. Коня уже третий день разыскивали по обвинению в грабеже и покушении на убийство. А тут еще закапало на пол из чумаковского рукава, и дежурный приказал срочно сделать перевязку и доставить его в “Скорую”. Ранение оказалось само по себе пустяковым, но рана была инфицирована, началось воспаление. Чумаков три недели пролежал в больнице, куда ходили к нему сокурсники, бегала мать, изредка захаживал отец, смущавшийся внезапной известностью сына. А самое главное — приходили два раза из милиции. Первый — просто узнать о здоровье. Второй — вручить ценный подарок, которым был награжден Чумаков. Подарок был — шахматы с резными фигурками и шахматными часами. Вот тогда капитан, который принес награду, и сказал:
— Нам такие ребята нужны, бросай свою контору — иди к нам.
Мать и отец были категорически против. Учись — потом уже работай где хочешь.
Чумаков вышел из больницы и заявился в милицию. Он попросил направление на юрфак. И осенью уже учился в университете. Так что свой приход в милицию Чумаков мог считать и случайностью, и собственным решением — как угодно.
Два с половиной года службы научили его видеть соль своей работы не в погонях, не в рискованных схватках, а в точности мышления, в умении определить и проследить логику действий преступника. Конечно, Чумакову везло — он попал в отдел, где вместе давно и дружно работали Малинин, Васильчиков, Макс Кремер — те, о ком вся милиция области говорила с почтением. Это были мастера.