Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Емельянов Ю. В.

Через полгода после того, как Черняев запечатлел в своем дневнике уверенность в том, что ни одна из прибал­тийских республик не собирается выходить из состава СССР, он резко изменил свое мнение. В мае 1989 года он писал: «Я не верил, что прибалтийские республики можно было удержать в Союзе. Более того, считал, что и не нужно, нецелесообразно их пребывание с Союзе, что неизбежно их превращение в самостоятельные государства». Защи­щая трех руководителей компартий, помощник Горбачева на деле поощрял их капитуляцию перед национал-сепара­тизмом. Такую же позицию в это время занимал и Горба­чев, но лицемерно прикрывал ее заявлениями о своем «не­верии» в выход трех республик из СССР.

Такая позиция Горбачева полностью отвечала

интересам национал-сепаратистов. Выступая на заседании Политбюро 22 мая, Бразаускас, который к этому времени явно поощрял развитие оппозиционных сил, заявил: «В Литве все за Миха­ила Сергеевича — за то, чтобы он был Председателем Вер­ховного Совета, а пост Генсека чтобы у него был на втором месте. Для Литвы нет ему альтернативы».

Для сомнений Черняева в верности руководства при­балтийских республик союзным узам были в то время вес­кие основания. В мае 1989 года состоялась Балтийская ассамблея руководящих органов «Саюдиса» и Народных фронтов Латвии и Эстонии. 18 мая 1989 года Верховный Совет Литовской ССР принял Декларацию о суверенитете Литвы. В ней утверждалось, что в 1940 году Литва была присоединена к СССР насильственно и на основе догово­ренностей между Германией и СССР, достигнутых осенью 1939 года. В ходе выборов на Съезд народных депутатов большинство в Прибалтике получили национал-сепарати­сты. В Латвии 80% мандатов получили кандидаты от На­родного фронта. Они провалились лишь на выборах в Ле­нинградском районе Риги и в Даугавпилсе.

Первый Съезд народных депутатов СССР, открывший­ся 25 мая 1989 года, продемонстрировал стремление по­давляющего большинства представителей прибалтийских республик придать собранию народных избранников страны характер конфронтации с властями. Сразу же по­сле открытия съезда на его трибуне оказался депутат из Латвии, потребовавший почтить память жертв событий 9 апреля 1989 года в Тбилиси вставанием. Он же передал запроо по поводу ответственности властей за кровопро­литие в Тбилиси. Уже на следующий день делегация Лит­вы объявила о своем отказе голосовать за общий список членов Верховного Совета СССР.

Как свидетельствовал в своих воспоминаниях тогдаш­ний Председатель Совета Министров СССР Н.И. Рыжков, в рамках избранного Съездом Верховного Совета СССР «не­которые республики, особенно прибалтийские, использо­вали малейшую возможность, чтобы ослабить центральную власть. Действовали они широким фронтом: в экономике, политике, науке, образовании, культуре. Роли у их предста­вителей были заранее распределены — каждый отвечал за свой участок». (На деле депутаты из Прибалтики действо­вали так с молчаливого ведома Горбачева, Яковлева и дру­гих.) «В качестве примера приведу диалог, состоявшийся в июне 1989 года при рассмотрении структуры правительст­ва. Речь шла об общесоюзном Министерстве культуры. Не­которые из выступавших были против его создания». Рыж­ков привел отрывок из стенограммы съезда:

«Петере Я.Я., писатель, председатель Правления Сою­за писателей Латвийской ССР, г. Рига, член Верховного Совета СССР: «Товарищ Рыжков... Вы настаиваете на фун­кционировании общесоюзного Министерства культуры параллельно с министерствами культуры каждой суверен­ной республики. У меня по этому поводу два вопроса: 1. Как в духе современности вы представляете управле­ние национальными культурами из центра? 2. Не получит­ся ли укрощения культурной жизни и поощрения моноку­льтуры в духовной жизни нашего общества?» Фактически демагогические заявления Петерса отрицали огромный подъем культуры, расцвет национальных культур Латвии и других прибалтийских республик с 1940 года.

Н.И. Рыжков так изложил свой ответ: «Нам необходимо общесоюзное Министерство культуры, которое представля­ло бы в правительстве всю гамму культурной жизни нашей страны. Какие у него должны быть функции и будет ли Министерство культуры подменять министерства культуры союзных республик? Я думаю, что вообще недопустимо, чтобы министерство

культуры насаждало в стране какую-то определенную монокультуру. Это недопустимо в нашем многонациональном государстве. Каждая национальность имеет свою культуру, она должна развиваться и т.д. Это не значит, что надо подменять одно другим. Но я убежден, что недопустима и замкнутость одной культуры. Без общей ку­льтуры, которая обогащает каждую национальность миро­выми, общесоюзными ценностями, не обойтись. Я убежден, что общесоюзное министерство ни в коем случае не должно оказывать административное или какое-то другое давление на культуру того или иного народа, и в то же время мы дол­жны пользоваться и благами развития общей культуры на­шей страны». Такая позиция вытекала из традиционных со­ветских представлений о соотношении национального и ин­тернационального, общесоюзного.

Однако было очевидно, что в сфере культуры и в других областях жизни общества представители прибалтийских республик в Верховном Совете держали курс на выход из общесоюзной орбиты. Явное стремление делегатов из Прибалтики вести «свою игру» вызвало раздражение даже у ряда депутатов из РСФСР, кто был в рядах оппозиции к правительству. Так, член Межрегиональной группы писа­тель И. Залыгин осудил с трибуны съезда депутатов из Прибалтики за их нежелание действовать единым фронтом с другими оппозиционерами. Было очевидно, что, осозна­вая поддержку их национал-сепаратистских планов со сто­роны Горбачева, Яковлева и других видных советских руко­водителей, депутаты от трех республик последовательно шли на конфронтацию с другими республиками СССР.

Особую активность депутаты из Прибалтики предпри­нимали по пересмотру советско-германского договора 1939 года. К этому времени в Прибалтике развернулась шумная пропаганда вокруг этого договора полувековой давности. Орган Народного фронта Латвии «Атмода» от 10 июля 1989 года опубликовал «экспертную оценку» этого договора, сделанную четырьмя латвийскими кандидатами исторических наук. Они утверждали, что «договором был произведен империалистический раздел сфер влияния — это был пакт раздела... В советско-германском договоре уже было запрограммировано уничтожение суверенитета Эстонии, Латвии, Литвы и их включение в состав СССР».

Утверждая, что договор стал основанием для установ­ления советского контроля над Прибалтикой, депутаты Съезда народных депутатов из Эстонии, Латвии и Литвы требовали признать его незаконным. По их настоянию съезд создал специальную депутатскую комиссию для оценки правовых и политических аспектов этого договора. Комиссию Съезда народных депутатов по правовой оцен­ке советско-германского договора о ненападении 1939 года возглавил А. Яковлев. Между тем его разрушитель­ная роль становилась понятной даже для тех, кто первона­чально осуждал его активно. 14 июля в своем выступлении на Политбюро Рыжков сказал, обращаясь к Яковлеву: «У меня такое ощущение, что ты готов всех распустить. Тебя нельзя пускать в Прибалтику».

Между тем для многих в стране, в том числе и для авто­ра этих строк, становилось ясно, что кампания против до­говоров 1939 года направлена на распад СССР. В статье «Август 39-го. До и после», опубликованной в газете «Со­ветская Россия» от 6 августа 1989 года, автор данной кни­ги писал: «Не может не тревожить, что уже сейчас на мно­гочисленных митингах в Эстонии, Латвии, Литве вступле­ние советских войск на территорию Прибалтики рассматривается как оккупация, что сознательно игнори­руются или не учитываются обстоятельства, связанные с событиями 1939—1940 годов. Более того, дело доходит уже до объявления «лесных братьев», которые до сих пор рассматривались как фашисты или соучастники фаши­стов, борцами за свободу и справедливость». Одновре­менно обращалось внимание на растущие «требования выселения «неместного населения», создания дискрими­национных условий для его жизни», принятие соответст­вующих «законодательных актов» в Эстонии и Литве.