Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Емельянов Ю. В.

Займы, взятые Эстонией в странах Запада в первые годы своего независимого существования, стали тяжелым бременем для небольшой республики. 68% военных дол­гов приходилось на долю США, 20% — на долю Великоб­ритании. Хотя Эстония ежегодно платила США огромные суммы для погашения долга, ее задолженность не умень­шалась, а вследствие неуплаты по процентам в кризисные годы в общем увеличивалась. Так, долг Эстонии Соеди­ненным Штатам составлял в 1922 году 58 171 тысячу крон, а в 1934-м — 65 041 тысячу крон. Сепре замечал: «Этот долг был достаточно крупным, чтобы держать в подчине­нии такую небольшую страну, как Эстония».

К тому же импорт в Эстонию

из развитых стран мира превышал ее экспорт. Так, Эстония ввозила из США това­ров (хлопок, смазочные масла, автомашины, тракторы) на 22 миллиона крон, а вывозила своих товаров на 1 миллион крон. В результате в 1920—1925 годах были истрачены все резервы золота и инвалюты Эстонии. О. Сепре писал: «Большая часть золотого запаса буржуазной Эстонии утекла за границу уже в начале 20-х годов... Экономика страны оказалась на краю гибели. Курс эстонской марки катастрофически упал».

В 1927 году Эстонии был предоставлен заем Лиги Наций. На деле деньги были предоставлены английским банком «Мидлэнд». Финансовым советником при Эстон­ском банке на правах комиссара стал Уолтер Уильямсон, который фактически руководил всей финансовой и эконо­мической политикой Эстонии».

С первых же дней своего независимого существования оказалась опутанной долгами и Литва. В товарообороте Литвы господствовали Германия и Великобритания, на долю которых приходилось 70—80% импорта и 40—60% экспорта. Американский капитал проникал в Литву в основ­ном через зажиточную литовскую эмиграцию. Ей принад­лежала значительная часть капитала в Международном и Кредитном банках. Американцы — выходцы из Литвы гос­подствовали в Литовском и Земельном банках. Членом правления Международного банка был А. Сметона.

Экономическая зависимость во многом определяла и внешнеполитическую ориентацию новых стран. Оказав­шись вовлеченными в сферу мирового капиталистического хозяйства и подчинившись гегемонии ведущих империали­стических держав, новые государства неизбежно следова­ли по пути отречения от хозяйственной самостоятельности, политического суверенитета и культурной самобытности. Несмотря на свои патриотические декларации, правящие круги новых стран готовы были поступиться всем этим ради сохранения своего привилегированного положения.

Вначале особенно было ощутимым влияние Англии. «Если внешняя политика прибалтийских государств и склонялась к одной из великих держав, то обычно к Вели­кобритании, которая, хотя и была далеко расположена, могла проявить, как в 1919 году, свою военно-морскую мощь в этом районе», — отмечали Мисиунас и Таагепера. В ходе бесед с представителем Великобритании в странах Прибалтики Таллентсом в 1920 году Ульманис и Мейеро- виц признали «необходимость экономического проникно­вения со стороны какой-либо державы и выразили твер­дое пожелание, чтобы этой державой была Англия».

На состоявшейся в июле 1925 года конференции по­сланников Латвии в Риге была принята резолюция, в кото­рой говорилось: «Поскольку Англия является врагом Рос­сии и имеет интересы на Балтийском море, ее политика будет благоприятной для Латвии дольше всего. Поэтому следует развивать с Англией торговые отношения, при­влекать в Латвию английские капиталы и стремиться полу­чить в ней займы».

Но одновременно с Великобританией усиливала экс­пансию в Прибалтику Г ермания. При этом Г ермания стре­милась опираться на немецкое меньшинство в трех рес­публиках. 27 декабря 1920 года Министерство иностран­ных дел Германии направило директивы германским миссиям в Риге, Каунасе и Таллине, в которых говори­лось:

«Прибалтийские немцы должны стремиться к со­трудничеству с господствующими нациями окраинных го­сударств, а не к отчуждению от них, что могло бы ослабить позиции как самих проживающих в Прибалтике немцев, так и Г ермании».

Продвижение в Прибалтику рассматривалось в герман­ских правящих кругах как трамплин для экспансии в Рос­сию. 26 января 1921 года в Министерстве иностранных дел Германии состоялось совещание по экономическим отношениям с Латвией. На совещании было сказано, что «Германия ничего не боится так сильно, как быть обойден­ной или опоздать при занятии позиций, с которых она мог­ла бы начать завоевание России мирными средствами».

Помимо конкурентной борьбы за овладение Прибалти­кой, ведущие державы Запада занимали различные пози­ции относительно будущего трех республик. Если Вели­кобританию и Германию устраивало сохранение у них ста­туса номинальной независимости, что позволяло им укреплять свои позиции в этом регионе, то позиция Фран­ции и США была иной. Эти державы не оставляли надежд на скорую реставрацию дореволюционных порядков в России. Так, министр иностранных дел Польши Сапега пи­сал польским представителям за рубежом 10 сентября 1920 года, что Франция считает прибалтийские государ­ства «временным и неизбежным злом» и «будущей добы­чей возрожденной России».

Аналогичную позицию занимало и американское прави­тельство. Последнее упорно старалось спровоцировать во­оруженный конфликт на советских границах Прибалтики с тем, чтобы развязать оттуда новую интервенцию против Советской России. Так, 9 августа в государственный де­партамент было направлено письмо Юнга о возможности советского нападения на прибалтийские республики. Следствием этого явилось прибытие в Балтийское море американского крейсера «Питтсбург», а также военных су­дов «Брум» и «Брукс». 6 и 24 декабря 1920 года Юнг напра­вил новые телеграммы в Государственный департамент об угрозе советского нападения. В последней телеграмме он утверждал, что в середине января 1921 года ожидается на­падение Красной Армии на Эстонию и Латвию.

Позиция двух влиятельных держав Запада заставляла правительство Латвии искать, с одной стороны, поддержки Великобритании, а с другой стороны — укреплять военно- политические связи с другими лимитрофами. Министерст­во иностранных дел Латвии информировало своего пред­ставителя в Великобритании о том, что союз возможно бо­льшого числа государств является необходимой гарантией на тот случай, если в России будут установлены прежние порядки и новое правительство России начнет добиваться восстановления «единой и неделимой». Поэтому, говори­лось в письме министерства, «мы не возражали бы против заключения союза новых государств от Белого до Черного моря; наоборот, если возникла бы возможность заключить такой союз... мы его энергично поддержали бы».

Это предложение было поддержано и Эстонией на кон­ференции трех прибалтийских стран, а также Польши и Финляндии в Булдури 6 августа 1920 года. На этой конфе­ренции был выработан ряд статей военного соглашения, предусматривавшего, что оно направлено против России. При этом под «Россией» подразумевалась «любая военно- политическая организация, которая возникла или могла бы возникнуть на территории России». На конференции было также признано желательным заключение военного договора между Польшей, Эстонией, Латвией и Литвой, направленного против Германии. (Финляндия категориче­ски отказалась стать участником такого договора.)