Прибалтика. Почему они не любят Бронзового солдата

Емельянов Ю. В.

Характеризуя режим террора в оккупированной Литве, И.В. Добровольскас писал: «В первые дни оккупации Со­ветской Литвы гитлеровцы, стараясь ликвидировать все возможные силы сопротивления «новому порядку», при активном содействии литовских буржуазных национали­стов прибегли к жестокому террору. Их жертвами пали сотни коммунистов, комсомольцев, советских и профсо­юзных работников и рядовых трудящихся, активно вклю­чившихся в 1940 году в строительство социалистической Литвы. Людей расстреливали чаще всего без всякого суда, или же суд вершили сами палачи на месте расстре­ла. Уже в первые месяцы оккупации начали действовать концентрационные лагеря. Почти в каждом уезде создава­лись лагеря для крестьян, не выполнивших обязательных поставок сельскохозяйственных продуктов... Гитлеров­ские военные коменданты угрожали смертной казнью за любой поступок, противоречивший

введенному оккупан­тами порядку. Чтобы держать в страхе местных жителей и принудить их выполнять распоряжения оккупантов, гитле­ровские военные коменданты ввели систему заложников».

В «Истории Литовской ССР» сказано: «Смертная казнь стала массовым средством наказания. Достаточно было лишь подозрения, чтобы человек был брошен в тюрьму или концлагерь... Уже в первые месяцы оккупации начали действовать концентрационные лагеря в Правеншкесе, Пибраде. Тюрьмы были переполнены. Расстрелы комму­нистов, комсомольцев, советских активистов стали повсе­местным явлением. Только в первые дни оккупации в Лит­ве было уничтожено около 5 тысяч советских активистов».

А.К. Рашкевиц обращала внимание на распоряжение рейхсминистра Розенберга, опубликованное в издании Министерства оккупированных восточных областей. Со­гласно этому распоряжению, подчеркивает Рашкевиц, «жителям ненемецкой национальности угрожала смертная казнь или тюремное заключение за любое противодейст­вие, оказанное немецким оккупационным властям или от­дельным ее представителям, а также за намерение ока­зать такое противодействие, более того, смертная казнь угрожала также и за несообщение властям о готовящемся противодействии. Смертная казнь за подобные проступки предусматривалась даже для несовершеннолетних. Рас­стрел угрожал, например, за слушание иностранных ра­диопередач, за невыполнение поставок сельскохозяйст­венной продукции, за уклонение от работы, за оказание помощи партизанам или военнопленным, за появление на улице в комендантский час и т.д. Нацисты не только угро­жали, но и расстреливали людей, в большинстве случаев без суда и следствия. Так, например, 31 марта 1945 года за слушание иностранного радио нацисты застрелили Бракманиса Роберта — крестьянина Гренченской воло­сти».

«Самые массовые расстрелы в оккупированной Эсто­нии, — сообщал Э.Я. Мартинсон, — производились в де­ревне Лемматси, под Тарту, у противотанкового рва, вы­рытого трудящимися города до его захвата гитлеровцами. Здесь находится самая крупная на эстонской земле брат­ская могила жертв фашизма — у края противотанкового рва залпы гестаповцев оборвали 12 тысяч человеческих жизней... Свыше 15 тысяч человек расстреляли фашисты на территории бывшего Вирумааского уезда, 24 тысяч че­ловек — на острове Сааремаа, 28 500 человек — в городе Нарве, свыше 2 тысяч человек убили фашисты в песках Калеви-Лийва, около 3 тысяч убили и сожгли в Клоога». Тысячи расстрелянных были закопаны в братских могилах в Кивиыли, Вильянди, Валге, Палдиски.

Такие же злодеяния творились и в Латвии. Помимо уничтоженных в Саласпилсском лагере, под Ригой в Би- керниекском лесу фашистами было убито 47 тысяч мир­ных граждан, в Румбульском лесу — 38 тысяч. Массовые расстрелы производились также в Даугавпилсе, Лиепае,

Резекне, Валмиере и других городах. В «Истории Латвий­ской ССР (Сокращенный курс)» среди мест, где происхо­дило уничтожение людей, названы также концентрацион­ные лагеря в Страздумуйже, Бишумуйже, Милгрависе, «многочисленные лагеря для военнопленных», Дрейлинь- ский лес близ Риги, Межциемсе у Даугавпилса, Шкедские дюны близ Лиепаи, лес у озера Нинерие. Палачи не щади­ли детей. «В Центральной тюрьме в Риге они убили около 2000 детей, отобранных от родителей, и в Саласпилсском лагере — более 3000 детей».

Массовые казни творились и в Литве. В первые же дни после оккупации Каунаса немцы вместе с литовскими кол­лаборационистами стали сгонять советских военноплен­ных и мирных жителей в городской форт № 9. В материа­лах Нюрнбергского процесса говорилось: «Все, кто попа­дал в форт № 9, в живых не остались. Колоннами в несколько тысяч человек гитлеровцы гнали сюда женщин, детей, подростков, мужчин и стариков на расстрел и сжи­гание... Только за два дня в ноябре 1941 года в форте № 9 было расстреляно 7 тысяч мирных советских граждан, а за два дня в декабре 1941 года около 22 тысяч человек. В форте № 9 были расстреляны люди различных националь­ностей: русские, украинцы, белорусы, литовцы, поляки, евреи. В этом форте расстреляны: депутат Верховного Совета СССР Буджинскиене, депутат Верховного Совета Литовской

ССР Зибертас, каунасский рабочий-стахано­вец Щербаков со своей женой и новорожденным ребен­ком и многие другие... Гитлеровцы уничтожили в форте № 9 80 тысяч мирных жителей. Среди уничтоженных в форте было 7 тысяч иностранцев — граждан Франции, Ав­стрии, Чехословакии».

«История Литовской ССР» гласит: «Лагеря смерти и места массового уничтожения советских граждан и воен­нопленных существовали также в районе Алитуса, Шяу­ляя, Паневежиса, Баржая, Укмерге, Ново-Вильни и др.». Только в Паперяе, на окраине Вильнюса, фашисты уничто­жили около 100 тысяч человек.

В «Истории Латвийской ССР (Сокращенный курс)» ска­зано: «В целях устрашения населения гитлеровцы прибе­гали к таким зверским актам террора, как сожжение насе­ленных пунктов и полное истребление их населения. Такая судьба постигла деревню Аудрини Резекненского уезда, население которой прятало красноармейцев. Узнав об этом, гитлеровцы в начале 1942 года сожгли деревню, 30 ее жителей расстреляли на рыночной площади в Резекне, остальных 179 — у Анчупанских холмов. То же произошло в январе того же года с деревней Барсуки Луудзинского уезда и позднее осенью 1944 года с пятью хуторами в Злекской волости Венстпилского уезда».

В «Истории Литовской ССР» отмечалось: «За акты со­противления и помощь советским партизанам гитлеров­ские оккупанты полностью сожгли деревни Ферма, Лазде- най, Друшиляй, Шаркишес, Милюнай, Пирчюпяй. Жители одних деревень были расстреляны или сожжены, дру­гие — угнаны в фашистское рабство».

Уничтожению на месте подвергалось население целых сел и местностей. Так, в сентябре 1941 года в местечке Эйшишкис были расстреляны из пулемета 800 человек: «3 июня 1944 года в деревню Перчюпе Тракайского уезда во­рвались гитлеровцы. Окружив деревню, они произвели повальный грабеж, после чего загнали всех мужчин в один дом, а женщин и детей в три других дома и подожгли их. Пытавшихся вырваться и бежать фашистские изверги ло­вили и снова бросали в горевшие дома. Так было сожжено все население деревни — 119 человек, из них 21 мужчина, 29 женщин и 69 детей... Зверское массовое истребление мирных жителей немецкие оккупанты произвели в районе города Мариямполе, где было уничтожено 7700 человек. В местечке Сейрияй Апитусского уезда было расстреляно немцами 1900 человек, в Пильвишкяе было расстреляно 1000 жителей. В Шяуляйском уезде, по неполным данным, было уничтожено 3830 человек. В городах Тракай, Паневе- жис, Укмерге, Кедайняй и Брижай немцы истребили 37 640 человек мирного населения».

Массовое уничтожение населения опустошило земли Прибалтики. По оценкам Р. Мисиунаса и Р. Таагепера, то­лько в результате казней, совершенных властями «Остланда» в трех республиках, было истреблено 210 ты­сяч человек местного населения (140 тысяч в Литве, 65 тысяч — в Латвии, 5 тысяч — в Эстонии).

К тому же по мере приближения к прибалтийским зем­лям Красной Армии оккупанты и их пособники постара­лись увести за собой мирное население Прибалтики. В «Истории Латвийской ССР» сказано: «Эвакуируя» местное население, гитлеровцы старались обезлюдить целые рай­оны. В первой декаде октября 1944 года ареной широко развернутой охоты на людей стала Рига. В этой операции приняли участие полиция и солдаты немецкой армии, окружавшие целые районы, с помощью собак хватавшие людей и гнавшие их в порт на суда. Таким образом из Риги было увезено более 76 тысяч жителей». Всего же из Лат­вии было вывезено в 1944 году 279 615 человек. Около 70 тысяч было вывезено из Эстонии.

Организованный фашистами вывоз десятков тысяч жи­телей Прибалтики со своей родной земли также сопро­вождался новыми потерями, главным образом из-за тягот эвакуации и невыносимых условий жизни в Германии. По мнению Р. Мисиунаса и Р. Таагепера, в 1944—1945 годах погибло около 20 тысяч эмигрантов из Прибалтики. Нема­лые потери понесли и те, кто сражался на стороне Герма­нии и Финляндии (15 тысяч эстонцев, 40 тысяч латышей, 10 тысяч литовцев). Жертвы мирного населения края от военных действий составили еще около 30 тысяч человек.

Даже если учитывать гибель только местного населе­ния (как это делают Р. Мисиунас и Р. Таагепера), то коли­чество жителей Прибалтики сократилось за 1941—1944 годы на 7 процентов. Получалось, что сохранение оккупа­ционного режима, даже без каких-либо массовых выселе­ний, предусмотренных планом «Ост», привело бы к тому, что к 2000 году на территории Прибалтики не осталось ни одного эстонца, латыша, литовца, а также представителей других народов, издревле проживавших на балтийской земле, кроме немецкого.