Причиню тебе развод. Твой М.
Шрифт:
Мне стало самому хреново.
А я что, мажор что ли? Я в такой квартире и вырос, в общем-то. Мне нормально.
– Вот, – она как-то робко подошла с тарелкой в руках. – Ешьте.
Я сдержался, чтобы не закатить глаза.
Ешьте, блядь...
Упрямица! Как ее еще-то отучить от этого выканья? Мы же не в строю, в самом деле, сколько можно. Но аромат тушеного мяса заткнул мне рот.
Ладно, замнем пока что...
Голодный я был как зверь. Ни с утра, ни днем поесть не получилось. Кофе, кофе... Даже в баре с Тарасом
Оказалось – очень-очень!
– А ты? – я проглотил слюну и посмотрел на зайца.
– Что я? – растеряла она.
– Света, ты только что приготовила ужин. Ты сама еще не ела.
– Да я потом...
– Накладывай и садись со мной, – я отложил вилку в сторону. – Я один есть не буду.
– Роман, я...
– Заяц, живо!
Она вздрогнула, но подчинилась.
И есть я начал, только когда она взяла кусочек хлеба в хлебнице и обмакнула его в соус из тарелки.
Вгрызся в кусок мяса жадно. Курицу Света обжарила на сковороде. А потом забросила томиться в сметану. С луком и морковкой. Просто очень. Но вкусно до безумия. Блюдо из давнего детства. Это даже не еда... Это состояние: когда ты дома, где тебя всегда ждут и любят.
А залитые соусом рожки?
Обычные макарохи, цена в магазине пятьдесят рублей. Никакой не деликатес. А душа сворачивается и разворачивается. Хрен с ним, что заяц не для меня готовила и меня не ждала. В этой еде – ее тепло.
– Вкусно, – мне, как в детстве, хотелось тарелку вылизать. Что-то пробило на воспоминания. – Вкусно пиздец.
– Еще? – Света еле заметно улыбнулась.
Но ушки покраснели отчетливо.
Блядь, как легко женщине сделать приятно, а?
– Нет, спасибо, – я отложил вилку. – Я как питон потом буду.
– Зеленый и толстый?
– Нет, – мне стало смешно.
– Залягу переваривать. А мне пока нельзя. Ты очень хорошо готовишь, правда.
– Это из детдома. Нас часто так кормили. Там, конечно, сметану водой разбавляли, но суть та же. Я потом часто себе такое готовила. Просто, но вкусно. И экономно, и сытно. И с картошкой тоже вкусно. Только давали редко, чаще были пустые гарниры.
Я смотрел на нее, отложив вилку. Как она это сказала... как будто даже не жаловалась, а просто констатировала факт.
Детдом. Еда на выживание. Сметана с водой...
Блядь...
Когда я ее забрал от мужа, она тоже хотела это приготовить. Там, как раз, была курица и сметана. Она цеплялась за воспоминания. За то, что могло ее успокоить в той ситуации. А когда не вышло – сбежала.
Захотелось себе оплеуху дать. Я дебил.
Надо было дать ей на кухню выйти, а я не понял. Отдыхать отправил.
Мне хотелось застонать от собственной тупости. Только смысл какой? Все уже сделано. Ошибки наворочаны. Остается только исправлять по максимуму.
И побыстрее.
А
– Как у тебя на работе? Нравится?
– Ой, да, спасибо, - она вдруг вскочила со стула и метнулась в прихожую. Вернулась оттуда с сумочкой.
– Мне было неудобно звонить... И деньги я вам сейчас отдам! Я же ничего не потратила, правда! Мне аванс уже пришёл, мне хватит. Вы больше не переводите, ладно?
У меня скулы свело.
В еще хмельную голову ударило кровью. Как будто кипяточку не в чай она мне налила, а за шиворот. И жопа подгорела моментально.
Какие, нахуй, деньги?
Я встал рывком.
Отодвигаясь, старый советский стул простонал ножками по полу. Но зайчик даже опомниться не успела. Я ее зажал.
Сдавил плечи ладонями.
Поставил ее к стене и впился взглядом в лицо:
– Ты прикалываешься, что ли? Какие деньги, Света? Ты что, правда, не понимаешь, зачем я это делаю?
Рыжий зайчик вспыхнул.
Вскинул голову, отвечая упрямым взглядом. И у меня отлегло. Испуга в нем не было. Чистое сопротивление. Три недели даром не прошли.
– Меня покупать не надо, – голос ее был тихим, как всегда. Но отчетливо ершистым. – Я не продаюсь.
– Если бы я хотел купить себе женщину, я бы заплатил проститутке, заяц.
– Не впервой, да? – зеленые ведьминские глазищи сузились.
Ух ты ж, бля...
Я даже опешил. Не от обиды. Как она вообще меня обидеть может? Я охренел от осознания. Вот это номер. Дожил, получается?
Добился?
– И часто вы, Роман, такими услугами пользуетесь? – со злобной ехидцей поинтересовалась Света, не пытаясь даже вырваться из моих объятий.
Наоборот.
Даже плечи расправила. Грудь мне свою выставила и подбородок вздернула. Я наклонился к ней ближе. Почувствовал, как она напряжённо затаила дыхание. Сжала губки и ждала ответа.
Ждала.
Я это знал. Горячая. Злая. И живая.
– Заяц, ты меня ревнуешь?
– Конечно, нет! – фыркнула она.
– Да неужели? – меня тянуло к ее губам как магнитом.
– Не льстите себе, Роман! – он выронила сумку на пол, упираясь мне в грудь ладошками.
– А я не льщу, – выдохнул я ей в губы. – Это ты еще пока не поняла, что проиграла. А я – на финишной прямой, зайчик. И я хочу свой кубок!
Она впилась в меня ногтями.
Глава 25. Светлана
Больно!
Я хотела сделать ему больно. Хотя бы немножечко. Дать почувствовать, что чувствовала в эти три недели я.
Но как-то не получалось. Не успела просто, если честно.
Рома заткнул мне рот поцелуем. С такой силой и желанием, что я захлебнулась. Наглый язык ворвался в мой рот. Надавил на зубы, разжимая их шире. Заставил подчиняться без всяких приказов.
Как будто я – его.