Приэльбрусье. Дверь в чужие миры
Шрифт:
Вскоре я набрел на несчастного мамонта, запутавшегося своими постромками в прибрежных кустах, и решил его пока не беспокоить, а распутать на обратном пути. Прибрежная тропа стала сужаться и забирать вверх, а я, не встретив на своем пути ничего для себя интересного, повернул обратно, решив распутать мамонта, и, если тот не слишком дикий, забрать с собой, а если заупрямится – отпустить восвояси. Мамонта я нашел там-же, где и оставил, с большим трудом распутал канатообразную веревку и попытался потянуть за собой флегматично жующего окружающие кусты тушу мамонта. Первая попытка ни к чему не привела. Тогда припомнив, что абориген подергивал его за свисающие со зверя веревки, привел постромки в первоначальное положение и потянул один из них, желая развернуть зверя назад, к пещере, внезапно в своей голове я ощутил что-то в виде вопроса, будто мое лицо попыталось мысленно принять вопросительное выражение, не знаю еще, как объяснить свои ощущения. Примерно полчаса мне потребовалось, чтобы поверить в то, что это мамонт пытается вступить со мной в контакт. Наконец, после ряда экспериментов, я попытался представить пантомиму, будто поворачиваюсь и иду, и к моему удивлению и радости мамонт развернулся и зашагал к пещере. Волокуша во время панического бегства несколько пострадала, но еще вполне
Примерно через полчаса монотонного движения вниз по ручью я набрал довольно много дров, и уже собирался поворачивать, как мой мамонт сам остановился, поднял свой хоботок вверх и начал принюхиваться. Я почувствовал его страх и увидел, как он прижал к голове свои уши. Разыскав среди дров копье, подошел к нему и стал озираться по сторонам. Как и следовало ожидать, ничего не увидел. Но через несколько секунд как будто ледяной ветер коснулся моего затылка, резко обернувшись, успел увидеть только, как что-то сталисто-серое скользнуло в заросли на другом берегу ручья. Мамонт тоже заворочался и затряс головой. Ощущение опасности не исчезало, поэтому я отцепил волокушу от веревочного кольца на шее гиганта, и полез отцеплять вожжи, которые оказались привязаны к крючьям, просто протыкавшими уши животного. Я вынул крючья из кровоточащих дырок, мамонт слегка потряс ушами и развернулся в сторону ручья. Я прикинул, что опасность может нам угрожать со стороны ручья, и решил немного отступить к скалам, повернулся и начал потихоньку двигаться к горе, мамонт стоял не шевелясь, тогда я попытался представить себе, как он двигается за мной, тот еще немного помахал ушами и действительно, стал пятится в моем направлении. Выше тропы, на камнях, мне стало видно, как длинная серая спина какого-то зверя рассекает заросли травы на противоположном берегу, двигаясь в сторону моей пещеры, в другой стороне от нас тоже было какое-то движение, однако кто там мельтешил в траве, было не разглядеть. Посидев у горы еще минут двадцать, мы не дождались больше никаких действий от наших невидимых оппонентов. Напряжение спало, и мы продолжили путь. Мысленно подтолкнув мамонта к волокуше, я уже как должное воспринял его движение. Продев в кольцо на шее животного концы волокуши, на которых оказались глубокие косые вырезы, выполнявшие роль крючков, я осмотрел его уши. Почистил их от мусора, застрявшего в шерсти, нашел какие-то уже заросшие дырки, посомневался, и решил попробовать обойтись без поводьев, однако в последний момент все-же накинул их на веревочное кольцо на шее гиганта, чтоб не мешали. Мысленно толкнув свою рабочую лошадку, я убедился, что все и так работает и продолжил собирать валежник в волокушу. Однако, памятуя, что в кустах могут прятаться хищники, копье все же таскал с собой.
Вдруг из кустов выскочил мой давешний волосатый знакомец, вероятно не смирившийся с потерей волокуши, но вместо попытки вступить в контакт, он кинул в мою сторону увесистый камень и схватился за постромки. Мой мысленный приказ «стоять», мамонт выполнил, и остался равнодушным к подергиванию постромков, и повизгиванию своего давешнего наездника. Чтобы не остаться без тягловой силы, и видя агрессивность своего оппонента, с копьем наперевес, пригнувшись, я кинулся на нахала. Тот, увидев меня, соскочил с волокуши и припустил в лес. Больше он на нашем пути, в этот день, не встретился.
В пещере нас ждал сюрприз. Зверь, с серой шкурой стального отлива, напоминающий пантеру, размерами и повадками, учуял на каменной полке склад мяса, и не отказал себе в удовольствии пообедать. Решив, что и пещера тоже ничего, он попытался меня отпугнуть, рыча и подвывая, над остатками трапезы. Я, скинув рюкзак, левой рукой нашарил там свой нож, и начал медленно к нему подбираться, выставив копье вперед. Зверь внезапно прыгнул вперед, вдвое сократив расстояние между нами, я остановился, не поверив в такую прыгучесть, и это чуть меня не подвело, зверь снова метнулся серой молнией ко мне, я успел только поднять кончик копья, направив его в грудь хищника, он на лету, грузно навалился на копье сверху, которое вырвавшись из моих рук воткнулось древком в землю, и, я, упав на спину, едва успел откатиться, чудом увернувшись от когтистой лапы. Зверь, лапой сломав копье, яростно начал кусать древко, торчащее из его груди. Видимо он сам что-то себе и повредил, потому что вокруг копья стала толчками выплескиваться алая кровь, глаза зверя стали стекленеть, и последний раз рыкнув, он уронил голову с оскаленной пастью на камни. Потом у него и из пасти хлынула кровь, и он затих. Меня накрыла запоздавшая паника. Руки дрожали, сердце бессовестно барабанило в грудную клетку, заглушая журчание ручья. Отдышавшись и приведя себя в относительный порядок, я с опаской подошел к зверю, завалившемуся на бок, и попробовал потрогать обломок копья, торчавшего из груди. Подергал его, и, не дождавшись реакции со стороны павшего противника, попытался достать копье. После некоторых усилий мне это удалось. Почувствовав себя увереннее, я пошел к ручью, обмыл копье, ставшее коротким дротиком, от крови и пошел обратно к пещере. Поодаль увидел выглядывающего из кустов мамонта, зацепившегося волокушей за какой-то валун, и ласково заворковал ему,
– Я так и знал, что ты удерешь, трусишка, – похлопал его по боку и отцепил волокушу, забросил постромки ему на спину, и мысленно отпустил его попастись в прибрежных кустах.
Перетаскав дрова в пещеру, я попытался отволочь тушу зверя туда-же, но потерпел фиаско. Зверь оказался тяжелым неимоверно. Пришлось освежевать его прямо на месте. Разрез сделать не удалось, потому что никак не мог проткнуть ножом шкуру, поэтому, нашел входное отверстие копья и попытался его расширить, поперек шкура резаться не хотела, поэтому я разрезал ее вдоль груди и пуза, сколько смог. Вывалил потроха, вспомнив, как однажды в деревне участвовал в изготовлении домашней колбасы, отрезал кишечник,
Сколько мог, я порезал мясо на полоски, и тоже пристроил на жердях. Шкуру достал из ручья и поскоблил мездру, где достала рука, потом достал и пожевал шашлычок, который тоже пожарил между делом, и сморенный сытостью и теплом задремал прямо у костра. Мне снился мамонт, который опять запутался где-то в кустах, и жалобно ныл, всем видом вопрошая, когда же я его распутаю. На периферии его восприятия чувствовались какие-то тени, похожие на хищника, напавшего на нас, и страх. От его страха я и проснулся, с кряхтением встал, опираясь на копье, случайно наступил на подсохшую у огня шкуру, и обнаружил, что засохшая мездра трескается и отваливается от шкуры, обнажая желтую, упругую замшевую поверхность. Постояв у костра, я каким-то образом понял, что мамонт где-то справа, и кинув на плечо шкуру, сунув под мышку копье, посомневавшись, надел рюкзачок и побрел распутывать животное. Заметив издали своего горемыку, я увидел, что постромки опять намертво запутались в низкорослых кустах, а мамонт дергает их, только усугубляя положение. Я подозвал его к себе, ослабив натянутые веревки. Шкуру бросил под ноги животному, и велел ее топтать, а сам, отцепив постромки, стал рубить кустарник, выпутывая веревку. Распутав постромки, подцепил волокушу, и вывел мамонта на тропу. Где-то на самой периферии я продолжал ощущать присутствие хищников, но они не приближались, и меня это устраивало. Наконец совладав с веревкой, я остановил животное, продолжавшее послушно мутузить шкуру. Достал ее, и с удовлетворением отметил, что она уже стала похожа на плащ, к тому-же раздавленные кости черепа и остатки лап вывалились из шкуры, и я недолго думая, накинул ее на плечи, завязав лапы узлом на груди. Мы побрели обратно к пещере, я, чувствуя необыкновенную усталость, присел в волокушу и задремал.
У пещеры распряг мамонта, велел ему далеко не уходить, а сам залез в пещеру и завалился спать, укутавшись шкурой.
Поутру, вернее по ощущениям, утром моего времени, ничего интересного не случилось, облака все также закрывали светлое небо, я резал мясо и развешивал его вялиться, мамонт бродил где-то у ручья. Когда мне надоело возиться с мясом, я сделал новое древко для копья, несколько дротиков и обжег им концы. На всякий случай постарался сделать каменный топор. Позже я позвал мамонта, запряг в волокушу и пошел за дровами, туда, где я приметил бревнышки побольше, по берегам ручья. Отцепив постромки, я привязывал их к бревну, цеплял другой конец за веревочное кольцо на шее мамонта, а тот выволакивал их на тропу, вдоль берега. Собрав несколько штук, я прикрепил их с помощью тех-же постромков к волокуше, и мы отправились в обратный путь. Свалив свою добычу у пещеры, я опять сделал что-то вроде нодьи – длинного костра, из трех бревен, распределив угли вдоль них, и вернулся к монотонной очистке костей от мяса. У меня получался внушительный запас еды, и мысль, что хищники рано или поздно ее учуют и попытаются ею завладеть, заставила меня придумывать укрепления. Вытащив жилы из туши зверя, я обзавелся какими-никакими веревками, и сгонял еще раз за бревнами и стройматериалом. Когда мне надоедало заниматься строительством, я вычесывал своего мамонта, и пытался из его вычесанной грубой шерсти плести веревки. В конце концов за пару-тройку недель изнурительного труда я выстроил из бревен и камней стену, закрывающую вход в пещеру. Дверь я сделал из толстых жердей, вырезать которые было то еще удовольствие. Привязал эту дверь своими импровизированными веревками, и, закончив коптить и вялить последние порции мяса, решил дать себе день отдыха, половину которого просто продрых у костра, уже приноровившись укутываться в шкуру хищника, как в спальный мешок. Попытался еще раз вернуться назад, но знакомого лаза в той-же нише, да и других выходов в задней стенке пещеры опять не нашел, что снова повергло меня в недоумение, уныние и депрессию.
Хищники меня больше не беспокоили, и я подумал, чтобы не утонуть в депрессии и ностальгии, сходить на разведку подальше, дня на два. Рассудив, что против ветра идти сподручнее, смутно вспомнил, что к добыче подкрадываются с подветренной стороны. Правда, особо я ни на какую добычу и не рассчитывал, однако подточил копье и нож о камень, который нашел около пещеры, по сходству с точильными камнями, нагрузил в волокушу припасов, веревок, и двинул против ветра – вниз по течению ручья.
Первый день прошел без происшествий. Вечером я разжег костер и, отпустив мамонта пастись, подкрепился вяленым мясом и завалился спать. Во сне мне приснилось, что меня кто-то внимательно разглядывает. Я тут-же проснулся, не открывая глаз и не шевелясь, прислушался, потом, осторожно приоткрыв один глаз осмотрелся. Костер догорал, мамонт спокойно сопел где-то невдалеке, я попытался воспользоваться его органами чувств, но тоже ничего не обнаружил, и рискнул мысленно спросить:
– Ты кто? – изобразив заодно мысленную пантомиму с удивленным лицом, по аналогии с первой встречей с мамонтом.
Сначала контакт пропал, потом появился кто-то еще и довольно четко изобразил такой же вопрос с жестом в мою сторону. Поскольку я никогда до этого не занимался мысленной пантомимой, мне пришлось попотеть, придумывая какие-то жесты для абстрактных понятий. Затем я обнаружил каким-то образом, что общаюсь через мамонта, прервал с ним контакт и сам отправил вопрос:
– Где вы? Кто вы? – и неожиданно пришел достаточно связный ответ.
– Мы Дорги, мы здесь живем, вас двое? Мы никогда не встречались с такими как вы, Кто вы?
– Я человек, – ответил я, – я попал к вам случайно. Вы можете мне помочь вернуться домой?
После продолжительной паузы, когда я уже перестал ждать ответа, кто-то произнес в моей голове
– Мы определили, где вы. Идите вниз по ручью, через три-четыре заката я приду к вам на переговорную площадку и попытаюсь вам помочь.
Измученный этим странным общением я заснул, и мне приснился сон, что я лежу в психиатрической больнице и рассказываю своему соседу, шизофренику Пете о своем мамонте, а утром, я почему-то это знал, мне поставят капельницу и я усну, и больше не проснусь.