Приэльбрусье. Дверь в чужие миры
Шрифт:
– Интересная схема, – согласился Инсект, – и, похоже, жизнеспособная, я попробую создать пару-тройку колоний, может это восстановит численность популяции носителей, чтобы я стабильно присутствовал здесь, надеюсь, я вам не помешаю.
– У нас разные экологические ниши, – отметил дорг.
А я просто пожал плечами. За этими разговорами я как-то забыл, что шаки, лишившись нашего внимания, стали пастись и убрели уже довольно далеко. Я, спохватившись, снова стал их подзывать, когда они подошли, не поленился погладить каждого по основанию хобота, где у них была своего рода эрогенная зона, и совсем с ними подружился. Попытался их расчесывать, обнаружил у каждого за ушами каких-то кровососущих насекомых, и скорее по наитию спросил у Инсекта,
– А твои носители могут почистить от кровососущих насекомых этих шаки?
– Конечно, – отозвался Инсект, – давай попробуем сначала того, которого ты чистишь. Прикажи ему не хлопать ушами, чтобы не убивать носителей.
– Сейчас, подожди я с ним поговорю, – ответил я и принялся убеждать шаки, чтобы он постоял спокойно, а самое главное, поставил торчком уши и не шевелил ими.
Шаки сначала не хотел, но, когда я почесал основание хобота, растаял и согласился.
– Давай, -шепнул я Инсекту, и рой насекомых облепил шаки. Тот сначала напрягся, но почесывание эрогенной зоны сыграло свою роль, а потом он и сам почувствовал облегчение. Рой поднялся над шаки, и я велел тому встряхнуться как собака, чтобы стряхнуть с себя остатки хитина насекомых. Результат превзошел мои ожидания, все вокруг оказалось усыпано каким-то мелким мусором. Проще было с самочками, они оказались терпеливее самцов, и старательно повторяли процедуры.
– Ну что ж, теперь я знаю, как покормить носителей белковой пищей, если что, – прошелестел Инсект, хочешь я тебя провожу, мне не требуется усилитель, как дорги, для общения, к тому-же я ощущаю легкое беспокойство, что-то с тобой может случиться.
– Да, ты слишком быстро проводишь реформы, нужно время, чтобы с ними смириться, адаптироваться, – отозвался Страйк.
– Спасибо за советы и информацию, дружище Страйк, – сказал я, – пойдем Инсект, с благодарностью приму любую помощь.
– Это аванс, надеюсь, ты поможешь восстановить популяцию носителей, – прошелестел Инсект, и мы отправились в обратный путь.
Когда мне надоело идти, я попросил самого крупного самца шаки, чтобы он посадил меня себе на шею, как видел однажды на картинке с погонщиком слонов, и остаток пути провел с относительным комфортом. На площади, куда я повернул, стоял какой-то воин, звероподобной внешности, и что-то орал, как стало понятно по контексту, он пытался меня унижать, а себя безоглядно хвалить. Моих людей на площади не было, дотянувшись до них, я понял, что они просто выполняют мои указания, решив, что с такой мелочью, как государственный переворот, мне справиться не составит труда. Их вера в меня была безгранична, обидно было бы ее не оправдать. Увидев меня верхом на шаки, крикун поперхнулся и наконец, заткнулся. Стало так тихо, что я услышал журчание ручья вдалеке.
– Почему никто не убил этого червя, когда он оскорбил вашего Вождя? – спросил я в полголоса, усилив, впрочем, эффект императивом, сразу несколько человек дернулись было к крикуну.
– Стоять, – повысил я голос, – раньше надо было делать.
Я остановил шаки, попросил поднять его ногу, сделав ступеньку, и скользнул вниз.
– Давай драться, – я стану вождем, убью тебя, – снова завел волынку крикун, и я понял, что мой авторитет падает, потому что я не ору, и вообще не устраиваю шоу в стиле Флидстоун.
– Смерть и так вокруг тебя, – произнес я в перерыве, когда тот набирал воздух.
– Это ты имел ввиду? – мысленно спросил я Инсекта, можешь его нейтрализовать?
– Легко, махни в его сторону рукой, это будет сигналом.
Я крикнул:
– И пора тебе заткнуться навсегда! – и махнул рукой, показав на него пальцем.
И вновь случилось чудо… Полуобернувшись, краем глаза я увидел, как из шерсти шаки появилась дымка, потом облачко насекомых, которое, набирая силу, превратилось в облако, плотно укутавшее крикуна, из которого сначала слышался яростный, потом жалобный визг и наконец все стихло, и облако насекомых развеялось, а в
В полной тишине я сказал в полголоса:
– Если кто-то еще придет со мной биться, лучше убейте его сразу, или просто отправьте домой. Скелет не трогайте до завтра, если завтра здесь что-то останется, выбросьте из селенья диким зверям, – и, памятуя о конкретности мышления здешних жителей, показал пальцем на здоровых воинов – Ты и ты.
Потом повернулся и удалился в свой шатер, не забыв позвать за собой шаки. За спиной я чувствовал полярные эмоции, восторг своих поклонников и страх и депрессию своих недругов. Восторга, как ни странно, было больше. В моем шатре царила хозяйственная суета, кто-то готовил еду, кто-то писал на земле цифры, а некоторые просто валялись на шкурах. Тем, кто валялся, я сказал – «Пошли за мной», – и вышел на площадку перед вигвамом. Показав на троих парней, я приказал им притащить сюда плоский камень, а сам, усадив остальных, продиктовал им заповеди, и велел повторить сначала хором, потом каждому в отдельности. Результат был так себе, но лиха беда начало. К этому времени подкатили камень и я, велев установить его перед шатром, сказал, передайте всем, если возникнут какие-то споры, пусть приходят сюда каждый пятый день, считая от сегодняшнего, я буду решать эти споры, а через день те, кого я выберу, будут делать тоже самое и те, кто не сумеет решить спор, придут ко мне.
Отпустив пастись шаки, я мысленно разыскал Мамонта и позвал его знакомиться с вновь прибывшими. Послав ему успокаивающую волну эмоций, попросил, разумеется, с помощью образов и картинок, показать им пастбища вокруг нашего стойбища. На камне, в шатре, я нашел какую-то еду, поел и решил, что мне, наконец, надо сделать ревизию новой части племени, которые уже разбили лагерь на той стороне ручья. Взяв с собой Пака и Мамонта, на той стороне я решил действовать по другой схеме. Останавливался перед шатром, суживал поле восприятия – каким-то образом это сужало телепатическое поле общения, и говорил про себя:
– Выходи, – и недолго ждал, – затем повторял, – выходи, или зайдет шаки.
Про роль шаки в подавлении первого бунта все были наслышаны, поэтому слышащие тут же начинали вылезать. Иногда с ними за компанию вылезал кто-то еще, я уже худо-бедно научился отличать слышащих меня. С ними устанавливался какой-то контакт, если я такого контакта не ощущал, я мысленно спрашивал – «А ты зачем вылез?» – если реакции не было, просто заталкивал добровольца обратно древком копья. Неофитов отправлял к Пака, который давал им, также мысленно, задание по строительству нового чума, рядом с моим, если тот не слышал, или не понимал – усаживал его на берегу ждать меня.
Закончив обход, я назначил старосту, одного старика, показавшегося мне довольно сообразительным, велел ему отправить ко мне тех, кого я не застал в стойбище – охотников и собирателей. Взяв его как проводника, чтобы показал, где пасутся их шаки, повел за ним Мамонта. По берегу нашего ручья паслось около десятка животных, были они какими-то замызганными, грязными и неухоженными. У одного было разорвано ухо, из которого капала густая, черная кровь, он поматывал головой, и постанывал, как будто жалуясь на судьбу. Я стал их мысленно подзывать, четверо обернулись, в том числе и травмированный, и лишь двое пошли ко мне. Их я отправил с Мамонтом на другой берег, где паслись мои шаки, пришедшие со мной от Страйка. Я велел новому старосте отвести другого слышащего меня шаки к моему стаду, а сам стал уговаривать подранка успокоится и пойти со мной. Мне удалось подойти к нему и даже погладить, однако шаки очень сильно боялся и не доверял людям, в том числе и мне. Я решил подождать старосту и сказать, чтобы этого шаки не использовали для работы, собираясь заняться им позже, а пока просто успокаивал животное. Услышав шорох листьев и хруст веток, я обернулся и повел нового начальника обратно, провел его по вигвамам, представляя жителям, чтобы не возникало никаких разборок.