Приговоренный к изгнанию
Шрифт:
– Убью трусов! В медном быке подыхать будете!!! – охрипшим от надрыва голосом проревел рыцарь.
После этих слов большая часть дозорных ринулась вперед.
– Йаххаа! – снова раскатисто прокричал Джабир, заставляя лошадь отвлекшегося Бруно прибавить ходу.
Кони преследователей жалобно ржали, хрипели и поднимались на дыбы, обжигая ноги о раскаленный песок. Но те, кто мог защитить животных щитами, мчали дальше. Рик вдруг резко взял влево, уводя за собой отряд. А в том самом месте, где гладкость пустыни только что истоптали
– Быстрей, командир! – вскричал Клыкастый, хотя сам едва поспевал за Риком.
Берта молчала, но мертвенная бледность выдавала ее волнение.
И вдруг Рик крикнул:
– Всем стоять! – и жесткой рукой придержал распаленного скакуна.
А между тем голоса дозорных и тяжелое дыхание их коней становилось все ближе.
– Быстрей бы, командир! Догоняют же! – взмолился Клыкастый, нервно ерзая в седле. Берта, белая, как мел, тоже хотела что-то сказать, но Рик повелевающим голосом прокричал:
– Стоять, сказал!
Джабир захохотал, разворачиваясь лицом к настигающей их толпе.
И в это мгновение случилось что-то непонятное.
У всех разом, словно от беспощадного солнца, помутилось в глазах. Пустыня будто накренилась, поднимаясь перед отрядом, как огромная волна, готовая накрыть всех с головой.
– Никому не дергаться и ничего не делать, – спокойно сказал Рик, и в то же мгновение волна хлынула вперед, обтекая, будто остров, то место, где Рик остановил отряд. И справа, и слева песок превратился в бурлящее раскаленное золото.
Лицо Клыкастого исказил животный ужас. Берта, стиснув зубы, вжалась в лошадь, Бруно, уставившись на устремившуюся прямо на отряд волну застыл, словно превратившись в камень. Губы Нокса скривились в усмешке.
Дозорные с воплями бросились обратно, на твердую землю. Но оживший песок нагонял их, заливая сверху, и лишь изредка сквозь сияющую массу виднелись обваренные, сожженные дочерна тела людей и животных. Через несколько мгновений не успевшие спастись преследователи канули в бездну. Добежав до границы, волна замерла – и застыла. Бурление прекратилось, и ветер снова зашевелил сухие песчинки, а там, где только что виднелись следы и мчали дозорные, была лишь девственно чистая гладь.
– Ох ты ж мать моя!.. – выдохнул, выпучив единственный глаз Клыкастый, и тут же простонал. – Я будто помер только что...
– Я точно влажный, – оторопело проговорил Бруно, все еще не в силах опомниться от произошедшего.
А Берта с выражением какого-то почтительного восхищения окинула льдистым взглядом пустыню – и вдруг улыбнулась.
– Теперь я понимаю, почему здесь не стоит никаких дозорных, – проговорила она.
Джабир горделиво взглянул на нее.
– Молодец, женщина! Альтарган, она не просто красивая, как лилия, и умная, как мужчина, но еще и храбрая, как шадрианка!
– Что-то ты зачастил с комплиментами, – наполовину всерьез, наполовину в шутку одернул его Рик. – Ну что, поехали дальше?
– Ну
– Не поможет, – отозвался Нокс. –Пустыня изменчива, острова – текучи, как и песок. Там, где сейчас безопасно, через четверть часа может родиться смерч или разверзнуться воронка, или еще чего похуже...
– А бывает хуже? – спросил Бруно.
– Бывает, – хором ответили Рик с Джабиром, и, переглянувшись, улыбнулись.
– Но пока опасности никакой нет, – успокоил друзей Рик, трогаясь вперед. – Главное, не сбиться, в какой стороне северо-запад...
После его слов все невольно взглянули на небо.
– Обалдеть, – проговорил Бруно, открыв рот: на небе Шадра светило одновременно два солнца!
– Хорошо, что сейчас уже начало осени, – пояснил Рик, вытирая рукавом пот со лба. – В самое пекло середины лета тут иногда можно и шесть солнц увидеть...
– Как так-то?.. – пробормотал Клыкастый, и на его лице застыло выражение суеверного ужаса. – Едино солнце, и едина луна, как едина праматерь источника силы... да защитит... укротит...
– Ты там обережные гимны, что ли, вспоминаешь? – рассмеялся Рик.
– На самом деле, солнце по-прежнему одно, – сжалился над беднягой Нокс. – Но в летнее время в небе случаются его отражения. Поэтому важно помнить, где и в какой стороне оно было на рассвете. Ну, или где располагалось до того, как ты пересек границу с Шадром.
– А луна здесь тоже бывает не одна?.. – спросил Бруно.
– Нет, – ответил Джабир. – Луна, как лицо матери – всегда единственная... Альтарган, гляди – можно ускориться, – проговорил шадрианин, указывая рукой вперед, где на бархане сидело несколько мелких хвостатых зверьков, похожих на рыжих крыс. Рик прищурился, кивнул. Обернулся в сторону заставы – отсюда сейчас было видно, как там суетится оставшийся народ.
– Зря имперцы сразу назад не повернули, – проговорил он, выезжая на то место, где только что сидели зверьки. Те уже испуганно неслись вперед, оставляя глубокий след своими толстыми кожистыми хвостами с озорными кисточками на кончиках. Конь Рика легко зарысил, лишь слегка углубляясь копытами: ехать стало проще и быстрее, словно под небольшим слоем песка была твердая дорога. За ним ускорились и остальные.
Джабир медленно проговорил:
– Командир приказал – воин выполнил. Глупец приказал – воин погиб.
Дышать становилось все трудней. Воздух был горячий, обжигающий – но, в отличие от Нижнего мира, он был чистый и не душил ощущением осевшего в носу и глотке пепла. Зверьки то исчезали, то появлялись вновь, выныривая из неприметных нор, словно указывая дорогу путникам.
– Нужно бы найти оазис, чтобы доспехи там спрятать, – пропыхтел бедный Нокс, который в своей амуниции сейчас чувствовал себя распаренной кашей в котелке. По его лицу струились ручьи пота.
– Давай ледяной щит наброшу?.. – предложил Рик.