Приговоренный к изгнанию
Шрифт:
— Если так, как сейчас — то вечно, -- попытался пошутить Рик, но натолкнулся на полное отсутствие какой-либо реакции. И, вздохнув, добавил: – а если по-хорошему, то дня четыре мы будем в Западном Асиматоне, где я и встречусь с местным хакимом, то есть главой...
Рик сделал паузу, но никто не прореагировал на нее, включая даже саму Берту. Тихо выругавшись себе под нос, Рик взглянул на отползшее в сторону «зеркальце» и проговорил:
– Джабир, мне придется сейчас поставить ледяной щит – он быстро их в чувство приведет.
Шадрианин
– С огнем играешь, Альтарган.
– Если мы этого не сделаем, через четверть часа их придется везти пузом поперек седла, – мрачно сообщил Рик.
– Пусть потерпят еще хоть немного, – возразил Джабир. – не надо сейчас магии: беда будет. Чуешь, как неспокойно в воздухе?.. Пустыня сегодня тревожно дышит, она не простит непочтения.
Рик окинул взглядом безжизненные пески вокруг, медленно втянул в себя воздух.
– Да уж... До сих пор приливом пахнет, хотя пески спокойные.
– Это не запах прилива, Альтарган, – сказал Джабир, покачав головой. Он как раз докрутил последний головной убор и водрузил его на мокрую лысую голову Клыкастого – немного набекрень. Тот только рассеянно кивнул и даже поправлять не стал. – Это новый запах Шадра. Он изменился с тех пор, как мы оба здесь были в последний раз. Мои соплеменники все опасались, что однажды пустыня иссякнет – но с веками она будто набрала новую силу.
– Не боись, Рик – не сахарные, – медленно проговорил Бруно. – Ничего страшного, позагораем, раз нужно...
Рик взглянул на его пунцовое лицо – и сокрушенно головой покачал.
– Ладно, подождем пока, – нехотя согласился он. – Но совсем немного. Если «ведьмино зеркальце» не исчезнет ближайшее время, нужно отводить его в сторону насильно и охлаждать народ, пока удар их не хватил.
– Слышь, рогатый, а что это за твари такие? – спросил вдруг у Джабира Бруно. – Типа местные крысы?..
Шадрианин зыркнул в его сторону, не поворачивая головы.
– Если будешь часто звать меня рогатым – однажды мой молот может и тебе парочку на лбу поставить, только, боюсь, они не будут так красивы, как мои, – предупреждающим тоном проговорил Джабир, но на вопрос ответил. – Нет, агджы, скорее, местные чайки. Чайки в море говорят о земле, агджы в песках говорят о ней же. Здесь очень близко к поверхности подходит плодородная почва...
Нокс фыркнул.
– Да уж, плодородная...
Джабир проигнорировал его замечание.
– ... и если бы сейчас была весна, ты бы увидел цветущие пустынные розы... – продолжил он мечтательно.
– Пустынные розы – это корчиневые колючки, усыпанные крошечными белыми шариками, – пробухтел себе под нос Нокс.
На это раз шадрианин взглянул на него с укором.
– Что ты знаешь о красоте?.. Разве улыбка сурового лица не ценнее ухмылки насмешника? Разве нежность огрубевшего в боях иссушенного сердца не дороже ласки женолюба? Так скажи мне, в чем красота цветения земли, где и так все утопает в садах и цветах? Другое дело – пустынные розы, белеющие на фоне желтого песка вопреки
В этот момент «зеркальце» вдруг резко сдвинулось вглубь пустыни – а потом стремительно помчалось в сторону границы.
Рик вместе с Джабиром и Ноксом уставились ему вслед.
– Погоня, что ли?.. – задумчиво проговорил Рик.
Джабир пожал плечами.
– Может быть, только им нас все равно не догнать. Особенно теперь, когда мы, наконец, свободны. Поднимай людей, Альтарган: ехать надо.
Рик поднялся, разминая затекшие ноги.
– Так, отряд, все проснулись! Доспехи к седлу, плащи не забываем! И живей, живей по коням! Пока ничего нового к нам не приползло, я вас остужу.
Когда все, наконец, заползли в седло, он наложил на людей и животных заклинание.
– Будто в реку по горло влез! – почти простонал Клыкастый. – Командир, ты просто спас меня!..
– А я, кажется, уже мерзнуть начинаю, – призналась Берта, зябко поводя плечами.
Бруно со счастливой улыбкой молчал, растекаясь по седлу.
И отряд тронулся в путь дальше по хребту. Потихоньку разговоров становилось все больше, улыбки на лицах – все живей, а речь перестала напоминать пьяное бормотание.
Тут Джабир остановился, еще раз вдохнул воздух и внимательно огляделся.
– Если за нами следует погоня, то сейчас стоит сделать рывок на север, до того островка. Скоро еще один прилив.
– Где же ты там остров углядел? – спросил Клыкастый, вглядываясь в раскаленное марево.
– Оттенок песка другой, – пояснил Рик. – Но отсюда я тоже не вижу.
Джабир промолчал. И Рик прекрасно понял, о чем сейчас подумал шадрианин: что знать пустыню и быть ее сыном – это совсем не одно и то же. И он был прав.
– Как же ночью здесь ехать, если столько мелочей нужно постоянно подмечать? – удивилась Берта.
Джабир ухмыльнулся.
– А ночью ездить не надо, спать надо – на хребте или в оазисе. Ночью пески убивают.
Джабир повернул в нужную сторону, увлекая отряд за собой. Он затянул какую-то грустную песню, кони недовольно месили копытами песок, тревожно фыркая. Наконец, он остановился, и все следом за ним придержали лошадей. Ждать «прилива» пришлось недолго. На этот раз все выглядело менее угрожающим: золотая волна, поднявшаяся со стороны пустыни, показалась меньше, и, омывая остров, она хлынула вперед, как равнинный речной поток, без вскипания и бурления.
А пока отряд наблюдал за течением ожившего песка, Джабир неприметно толкнул колено Рика и глазами показал на восток, где в небе виднелось какое-то затемнение, похожее на серое пятно.
– Саробан? – с надеждой в голосе спросил он.
Всегда внимательная Берта насторожилась, Нокс, нахмурившись, обернулся.
– А что такое саробан? – беззаботно спросил Бруно.
– Иногда в пустыне можно увидеть то, чего нет, – проговорил Рик, продолжая вглядываться в серое пятно. – Оазис, колодец, море... Такие обманчивые видения называют «саробан»...