Приход Русской Православной Церкви в России и за рубежом. Материалы к изучению приходской жизни. Выпуск 4. Приходы Америки
Шрифт:
Что произошло за три года нашего здесь пребывания, о чем я мог бы с радостью говорить? Это приток более молодых людей. И все началось как раз в августе 2010 года. Мы собрали несколько молодых людей, ровесников, после праздника Успения Божией Матери в гостях у кого-то из них. И вот из этого знакомства, разговора за чаепитием что-то получилось. Знаете, никаких планов, никаких целей не было. Но буквально уже через два месяца нас было двадцать человек, и мы начали собираться в Свято-Николаевском соборе. Еще через какое-то время пришла мысль: а почему мы не начинаем такое наше общение молитвой о каких-то наших нуждах, которые, безусловно, есть? А давайте. И так родилось молодежное движение, молодежный отдел, деятельность которого, после известного испытания временем, благословил владыка, внимательно наблюдавший за встречами ребят и лично с ними знакомый. Его возглавляет светский человек, Игорь Кочин, родом из Санкт-Петербурга, а также его супруга. Он возглавляет этот отдел и является его координатором. Благодаря деятельности молодежного отдела среди прихожан Свято-Николаевского собора абсолютное большинство новых прихожан – это молодые люди. То есть наш приход за эти три года не только чуть-чуть увеличился, но и помолодел за счет прихода молодых ребят и девушек, наших соотечественников,
Причем из какого-то неформального общения среди сверстников они потом заражаются духом той радости, которую наблюдают у своих более воцерковленных друзей, и говорят: «Я тоже хочу». И приходят уже в воскресные дни. Такой интересный процесс происходит.
Что еще произошло в соборе важного? Это открытие воскресной школы, которой не было, как говорят, лет десять. Были какие-то занятия до большого ремонта 2001–2002 годов, а потом деятельность воскресной школы почему-то не была возобновлена. Я не буду давать оценку, почему это произошло, нас это не касается. Но по факту я скажу. Мы приехали и были удивлены, когда такое большое число детей, прихожан с детьми, которые сами мучаются, оттого что два часа среди множества людей их детям приходилось ползать или сидеть на руках во время Литургии. Они мешали своим родителям, и сами дети мучились. Это все ненормально. Первое, с чего начал владыка, он выделил внизу комнату, оборудовал ее как детскую. Туда все родители без исключения могут спокойно отдать своего ребенка, пусть даже и ползунка. Там игрушки, там мягкий ковер, там с ними воспитательница, скажем, человек, который присматривает за всеми. И все родители со спокойным сердцем, со свободными руками могут находиться на Литургии. Больше нет этих визгов, писков, всего того, что раньше отвлекало от молитвы.
Началось все с детской комнаты, но остались и детки более старшего возраста, которые уже выросли из детской комнаты, и вместе с тем они еще не совсем понимают, им не совсем интересно такое продолжительное православное богослужение. Что с ними делать? Почему нет воскресной школы? Владыка озаботился. И здесь я хотел бы с большой благодарностью вспомнить наших сестер, их энтузиазм, которые откликнулись на предложение владыки и самоорганизовались. Это действительно удивительно. Сделали ремонт, нашли ктитора воскресной школы. Это тоже наша прихожанка, у нее тоже ребенок младшего возраста. Супруга священника, который тогда здесь нес служение, также присланного по благословению патриарха, матушка Алла, супруга протоиерея Игоря Выжанова, он сейчас служит в Италии. Она, как выпускница Свято-Тихоновского, тогда еще института, вместе со своей бывшей коллегой по учебе, сокурсницей, разработали на основе каких-то там материалов из России немного упрощенную, близкую к нашей жизни, адаптированную к американским условиям программу воскресной школы на три года, и прислали ее сюда. И по этой программе начался уже третий учебный год в воскресной школе. Естественно, многие родители хотят, чтобы дети не забывали русский язык. Дети очень быстро учат иностранный язык, особенно попадая в детский сад или школу, среди американцев. И для них это возможность не забывать русский язык, и вместе с тем учиться азам своей веры, веры своих предков.
Многие родители благодаря своим детям стали приходит в собор. То есть благодаря открытию воскресной школы опять-таки немножко увеличилось количество прихожан и вновь помолодел приход. Многие из тех, кто ходили в другие храмы, услышав, что здесь открылась воскресная школа, где с ребятами занимаются законом Божиим, русской словесностью и пением на русском языке, – многие пришли сюда, точнее дети вынудили их прийти сюда. Они теперь довольны, и сейчас мы растем, нам уже не хватает этого маленького класса. Мы работаем над открытием второго помещения для детей более старшего возраста. Новая программа должна быть. У нас тут несколько стесненные условия, очень маленькие пространства, но ради детей, ради воскресной школы мы, взрослые, готовы в каких-то вещах потесниться, но дать возможность детям сесть за парты. Если они этого хотят, я считаю, это прекрасно.
Интервьюер: Если говорить о социальных характеристиках, пожалуйста, охарактеризуйте с точки зрения профессиональной принадлежности, с точки зрения принадлежности к социальным классам современного американского общества вашего прихожанина… Каков социальный портрет сегодняшнего прихожанина Свято-Николаевского собора?
Иеромонах Никодим: Преимущественно это люди занятые на очень трудоемких и вместе с тем не очень хорошо оплачиваемых работах. Это все-таки средний трудовой класс. Преимущественно среди мужчин очень много тех, которые заняты в сфере строительства или какого-то обслуживания. Среди женщин очень много тех, кто работают сиделками либо с детьми, либо с пожилыми людьми. Это такая напряженная, нервная работа, к сожалению не так хорошо оплачиваемая. Ну а на что может рассчитывать мигрант последней волны, особенно если он приезжает в достаточно зрелом возрасте? У него там, на Родине, не было какой-то эксклюзивной специальности. А на что он здесь может рассчитывать? Только на сферу обслуживания.
Интервьюер: Мне кажется, что то, что Вы сейчас сказали, это скорее низший класс современного американского общества, в лучшем случае высший низший класс.
Иеромонах Никодим: Нет, вы знаете, в Америке нет высшего и низшего класса, как такового, я хочу сказать. Здесь все спокойно, и с уважением относятся к труду любого человека. Может быть, в других странах есть такое понятие «сиделка-строитель-водитель» – это все низшее, здесь все-таки с уважением относятся к труду любого человека. И поэтому по отношению к этим людям, которые заняты в этой сфере деятельности, я бы все-таки не сказал «низший класс». Нормальный средний класс, это тоже работа, значит, это кому-то надо. Высшего класса, о котором вы сказали, у нас в соборе нет, и по определению, наверное, быть не может. В Америке, как известно, есть высший
Интервьюер: Как Вы думаете, говоря о прихожанах с точки зрения их вовлеченности, интегрированности в современное американское общество, исходя из их личных биографий, кто эти прихожане?
Иеромонах Никодим: Вы знаете, очень большой процент из них – это люди даже с плохим знанием английского языка. То есть они живут таким образом, что у них нет ни возможности, ни способности, а может быть, уже и желания учить английский. И поэтому только в местах компактного проживания русскоязычных, а я имею в виду сейчас Бруклин, Брайтон, они чувствуют себя в своей среде.
Я очень чувствую их робость по отношению к «большой американской жизни». И общаясь с такими людьми, – а священникам приходится входить в обстоятельства жизни многих людей, особенно посредством исповеди, – я очень жалею, и вместе с тем восхищаюсь этими людьми, которые в силу определенных обстоятельств оказались на чужбине, и в тех условиях, в которых они живут, при том, какой стресс они испытывают ежедневно, при этом они не опускают руки и стремятся и к духовной жизни, и к помощи другим. Это удивительно, на самом деле. Но чувства… у меня сейчас они поутихли. Три года – это все-таки срок. Теперь я могу об этом спокойно сказать: первое время, знакомясь с приходом, исповедуя людей, было чувство грусти и подавленности. Когда соприкасаешься с таким количеством случаев неустроенности, неблагополучия… Очень много с весьма грустными историями. Тогда действительно я был под очень сильным впечатлением. А сейчас три года прошло, и хотя я не могу сказать, что я стал циничным, у меня, как у одного из них, прошла вот эта адаптация, состояние шока, которое было, когда я приехал в Америку. Я же тоже могу себя рассматривать таким, как они, приехавшим в Америку, в другую языковую, культурную среду. Не только они, но и я тоже проходил эту адаптацию. У меня тоже лично было много вопросов, недоумений, непониманий, неприятия. То есть ты сам в состоянии шока, а еще слышишь такие же истории. Но тебе, как священнику, как-то надо утешить человека, как-то поддержать его. А как ты его будешь поддерживать, когда ты сам находишься в растерянности. Три года – это все-таки тот срок, когда самому священнику удается хотя бы немножко найти равновесие, такой покой, какую-то уже уверенность, небоязнь, по крайней мере, того, что происходит вокруг меня – в городе и т. д. И поэтому сейчас мне намного легче общаться с прихожанами, уже есть чем поделиться из собственного опыта, что очень важно для священника. Потому что речь идет не о том, что нужно молиться, трудиться и делать добро людям. А что ты можешь, исходя из своего опыта, посоветовать вот этому человеку, который находится сегодня в таком состоянии, в котором я находился, допустим, год назад. Вот этот опыт мне уже помогает общаться с такими людьми и понимать их, поддерживать. И это к вопросу о том, как люди себя ощущают. Кто-то, конечно, безусловно, уже неплохо стоит на ногах. Кто-то уже переехал из грязненьких районов в более интересные районы города. Но таких немного.
Интервьюер: Батюшка, говоря о Вашем приходе, что бы Вы могли сказать о функциях, о задачах прихода по отношению к своим прихожанам? Какие задачи, какие функции приход имеет в связи с особенностями тех прихожан, которые его составляют?
Иеромонах Никодим: Задачи и цели прихода нам пришлось изучать и формулировать уже в процессе нашего служения. Никаких прописанных или хотя бы устных задач о том, что нам надлежит здесь сделать, от наших предшественников или от священноначалия мы не получали. Это все было сделано в реальном времени. И знакомство, и формулирование целей, и их реализация. Все это было сразу сделано на практике. В первую очередь я хочу сказать, что благодаря владыке Юстиниану и я стараюсь никогда не забывать об этом: приход – это прежде всего евхаристическая община. Поэтому если нет этого понимания, то все другие цели и задачи, которые бы ни ставило перед собой духовенство храма, будут уже несколько непонятными. Если нет главного, единственно верного, подлинного смысла существования любого прихода, то другого ничего не будет. В первую очередь это евхаристическая община.
А что касается внебогослужебной жизни, тех задач, которые были обозначены, которые начали реализовываться: это, безусловно, создание различных мероприятий. Но именно таких форм общения людей друг с другом, которые бы их и обогащали бы духовно, и давали бы какую-то радость от общения друг с другом. Потому что все вырываются из той среды, где они тоже находятся в состоянии шока, работы, напряженности. И стоит отметить, что нужно создавать такие условия, в которых люди будут чувствовать себя в храме действительно людьми кому-то интересными, нужными друг другу. Для детей это воскресная школа, для молодых людей это молодежные собрания, которые происходят не только по вторникам, но, например, в летнее время, или даже в зимнее, очень часто мы выезжаем куда-то на пикники, на океан, на природу, поиграть в волейбол в Центральном парке, например, зимой покататься на лыжах. То есть это всегда деятельность, которая развивала бы человека и духовно, и культурно, и, может быть, даже вносила бы некий спортивный элемент. Понимаете, все работают очень интенсивно. Необходимо, чтобы не было у человека такого восприятия: зачем мне в храм идти, я хочу на концерт, а что мне храм, у меня и так мало времени, я пойду туда-то и туда-то. И люди с большим удивлением и даже благодарностью видят, что, приходя в храм, вступая в эту общину литургическую, обогащаясь духовно, живя духовной жизнью, оказывается, все то, что они хотели сделать – это нормальное стремление человека к какому-то активному или культурному отдыху. Оказывается, все это можно делать и со своими единоверцами, и даже в храме. И то, что они приходят на Литургию, а потом им предлагается: вот тебе библиотека, вот тебе общение со многими прихожанами, вот тебе организация выезда на пикник, на природу, на свежий воздух, вот тебе плавание, вот тебе лыжи. Получается, что по большому счету человек в храме уже получает все то, что хотел бы получить для себя, для своего интереса в обычной жизни.