Приходите за счастьем вчера
Шрифт:
– От последнего никто не уходил, – ослепительно улыбнулась Кетрин. – Но прогулке ни в коем случае не помешает.
Снег падал тихо и, постепенно застилая аллею, стирал все краски мира, кроме белой. Кетрин вспомнила, как в детстве, прочитав, что белый цвет – это сумма всех оттенков цветового спектра, считала, что именно поэтому снег такой. Да и…
– Когда-то думал, что на нём можно нарисовать что угодно, и каким угодно цветом, – задумчиво пробормотал Рейнолдс, идя рядом. – А если бы он был какого-то другого цвета, то нет. Знаешь, спектр же суммирует…
Он замолчал, поняв, что потащило не в те дали.
– Что? – Она широко распахнула глаза, изумлённо уставившись на него. –
– Что угадал?
– Мысль, – неожиданно просто улыбнулась Катерина и стряхнула с его плеч серебрящиеся снежинки. – Я тоже думала сейчас, что снег должен быть именно такой, какой он есть, и про физику.
Всё ещё улыбаясь и мурлыча себе под нос незатейливый мотивчик, она пошла вперёд, оставляя за собой цепочку едва заметных следов. Почему-то именно эти петляющие следы привлекли его внимание, от них и впрямь веяло сказкой.
– Что это, Джеймс? – Задрав голову, девушка прищурилась, пытаясь разглядеть сквозь запорошивший ресницы снег огоньки. – Я бы сказала, что похоже на маяк, но какие маяки в пригороде Большого Яблока…
– Водонапорная башня, Кетрин. Построена ещё до Великой Депрессии. Уже не действующая, но раньше строили симпатично, не жлобствовали, и поэтому её не снесли.
– И впрямь симпатично. – Отряхнувшись, брюнетка чуть притопнула ногой, сбивая налипший снег с каблуков. – Пойдём поднимемся – ручаюсь, сверху будет потрясающий вид…
– Ты не смущаешься, что это частная собственность и могут пристрелить? – хмыкнул сенатор.
– Я на прогулке с занудой? Считай небольшим приключением…
Сверху и впрямь было волшебно. Свет ламп превращал снежную пляску в золотые нити, продёрнутые сквозь серебряное полотнище, и даже луна, всегда размытая и мерклая из-за задушенной атмосферы мегалополиса, казалась ярче. Чёрное небо, чёрные верхушки деревьев и белоснежный лист мира – отсутствие света и его противоположность. Кетрин присела на корточки, кончиками пальцев подхватила верхний, пышный от лёгкого морозца слой снежинок. Они растаяли в капельки. Ещё один…
– Куплю это место когда-нибудь.
– Максимум – можешь соблазнить владельца, – насмешливо заметил Рейнолдс.
– Может быть… ты и прав.
– Владелец вполне может оказаться женщиной.
– Этот вид стоит того, чтобы стать лесбиянкой, – захохотала Кетрин. Очарование тишины разрушилось, сенатор встал, достал сигарету и закурил.
– Не беспокойся, не придётся.
– Да я сразу поняла, – фыркнув, она рухнула на спину в снег. – Неужели бы ты привёз меня в лес ночью, если это не твой лес. Это же скандал.
– Хэй, аккуратнее, – оттянув её с края, Рейнолдс покачал головой. – Я настолько просчитываем, мисс Пирс?
– Как и все мы. – Она прищурилась, разглядывая иссиня-чёрное, наклонившееся ночное небо. – Люди придают слишком большое значение индивидуальности, кичась тем, чего в них нет. – И уже едва слышно пробормотала: – А те, в ком есть, об этом даже не думают, предпочитая правила, потому что им так выгоднее всего жить и использовать этот мир.
– Тебя я не могу просчитать.
– Ты и не пытался, – глядя в склонённое к ней лицо, Кетрин усмехнулась – без рисовки или иронии, ей и впрямь было смешно. – Я ведь тебе не интересна, сенатор. Впрочем, кое-что ты знаешь – я не динамщица, к утру мы окажемся в одной постели, и поэтому я могу нести всякую чепуху, а ты будешь делать вид, что это целая философия и глубокие мысли. Или, к примеру, что снег завтра растает, и тебе жалко, потому что ты его любишь. – Он кивнул, в уголках глаз появились морщинки, голос Кет тоже зазвенел смешинками: – Вот видишь, то, что тебе важно, ты просчитал на все сто пятьдесят процентов.
Повисло молчание, снег всё сыпал и сыпал,
– Что ты думаешь? – он скосил взгляд. – Мне интересно.
– Вспоминаю. В детстве я ловила ртом снежинки – была большая фанатка сказки про Снежную королеву.
– Не помню её.
– Вместе со снежинками она рассылала по миру осколки разбитого зеркала, совсем крошечные, и тот, кому они попадались, навсегда терял способность любить. Вот я и отлавливала. Думала почувствовать на языке, а потом выплюнуть и сунуть как линзу в глаз. – Отряхнувшись, она села, больше похожая на снежного котика в своей лисьей короткой шубке, но, увидев понимающий взгляд, сердито покачала головой. – Нет, не нужно этих впаданий в сентиментальность, мы не в романах. Мне просто хотелось, чтобы Снежная Королева взяла меня к себе, посмотреть на чудо-дворец, а там бы я стала одной из её фей… – она пошевелила отмёрзшими пальцами. – Которая дыханием навеки пленяет и замораживает сердца людей. Власть и всё такое…
– Начинание не увенчалось успехом.
– Откуда ты знаешь?
– Феи были среброволосые и с синими глазами.
– Стереотипное мышление. Вот заколдую, тогда взвоешь.
– Я тебя отогрею.
– Ты слишком шикарного мнения о себе, но попробуй...
Рассвет пробрался в комнату тихо, словно вор, высвечивая очертания лежащих на постели фигур. Неслышно вздохнув от этого света и поплотнее закрыв глаза, Кетрин откинулась на спину, мягко касаясь губами шеи мужчины. Ей было так хорошо, что она уже не помнила… Всё же чувственность зрелости и опыт никогда не проиграют горячности любовника-ровесника. Если, конечно, качественный мужчина. А у неё, – она распрямила ноющие из-за растянутых мышц и связок ножки, – очень даже качественный. И вообще – раньше-то было не до изысков. Бернера Кет побаивалась, да и после того, как их жизнь более-менее устаканилась, редкий случай, когда тщательно не замазывала синяки, пусть небольшие, но церемоний бывший любовник не разводил, а когда она ему изменяла с кем-то ещё, то всегда была на взводе от того, что Томас узнает, пару раз так случилось и расплата не заставила себя ждать. Но и не ходить налево не могла: слишком уж хотелось скинуть с себя липкую атмосферу будней, калейдоскоп случайных любовников помогал не сломаться, сдавшись на милость просыпавшемуся порой ощущению по природе сродни стокгольмскому синдрому. Лучше синяки на теле, чем сдвинутые мозги – проблем с приоритетами у Кетрин никогда не наблюдалось…
– Будешь завтракать, или продолжим? – Рейнолдс заглянул в подёрнутые блаженной дымкой сонного сладострастия глаза. Он не ожидал, что Катерина может оказаться настолько нежной, да и настроен на медленный секс не был, но девушка зачаровала ещё по пути в дом, и Джеймс принял правила игры. И не пожалел о проявленном терпении.
– Или, – промурлыкала Кетрин. Большего приглашения не требовалось – мужская ладонь тут же легла на её небольшую упругую грудь.
В звук вдохов, становившихся всё более тяжёлыми, вклинилась трель звонка.
– Ты кого-то ждёшь? – Кетрин не сделала ни малейшей попытки встать.
– Нет, – он раздражённо нахмурился – незваный гость был настойчив, – и со вздохом подал девушке свой халат, – возьми.
Как раз вовремя: посетитель, устав ждать, вставил ключ в замочную скважину. Рейнолдс чертыхнулся про себя, поняв, кто это.
– А я думала тебя нет… – Необычайной красоты девушка, влетевшая в прихожую, пожевала нижнюю губку, оценила натюрморт из кучек наспех сорванной одежды, ведущих в спальню, и, свернув на кухню, громогласно спросила: – Отец, я не собираюсь испаряться. Привет!