Приходите за счастьем вчера

Darena

– Я прекрасно понимаю и помню о сфере деятельности нашего пациента. – Врач взглянул поверх очков на её дрожащие пальцы – бедная девочка. Всё просто и очевидно – влюбилась по уши. – Ваши слова не выйдут за стены этой комнаты, обещаю.

– Спасибо. На наркотики Том сел крепко, это правда, но одновременно с этим он провёл ряд сделок с китайскими партнёрами. Возможно, неверно взвесил риски. Были затронуты интересы ряда групп, затронуты глубоко. Он не распространялся на эту тему, конкретно ничего не могу назвать, только лёгкие намёки. И вот, вряд ли этим группам был выгоден подобный багаж, ну и, возможно, они... из-за этого,

чтобы сохранить их с-секреты… пр-ростите меня, – девушка начала копаться в сумочке в поисках платка, чтобы вытереть бегущие по щекам слёзы. – Простите, но тяж-жело и непривычно… – Она высморкалась в протянутую Болтом салфетку, – видеть всё это. Я никогда не была в подобных местах. Простите, Бога ради… – Осушив щёки, она посидела, успокаиваясь, подняла блестящие мокрые глаза. – Скажите, надежда есть?

Врач отвёл взгляд, но через мгновение улыбнулся – не говорить же бедняжке, что даже в случае успеха распоряжения насчёт этого пациента были отданы вполне конкретные.

– Надежда есть всегда, мисс Пирс.

– Спасибо, – мягко коснулась его руки девушка. – За то, что делали и делаете.

– Не за что. И мисс Пирс… – у Болта была дочь примерно тех же лет – решив для себя, он подал брюнетке бумаги, чтобы Кетрин расписалась в посещении, – будьте менее говорливы в будущем. Просто добрый совет – забудьте о делах мистера Бернера вообще.

Испуганные каре-чёрные глаза распахнулись, зрачки расширились.

– Но Вы же сказали, что я могу довериться Вам, – она прижала ладони к груди. – Я ведь ничего страшного не сделала.

– Я – нет, не бойтесь, – мягко произнёс доктор, – но не все люди промолчат, а Вы ещё очень юны.

– Том… он?

– Даже если излечится, я не могу сказать, что он будет дееспособным. Не стоит губить себе жизнь. Вы поняли меня, девочка?

Она закивала и снова заплакала, уже не стесняясь.

– Выпейте успокоительного. – Ещё один стакан с водой, рядом белая таблетка. – Посидите и отдышитесь.

– Нет, я поеду. Я не могу больше тут находиться…

– Надеюсь, всё между нами?

– Конечно, – она икнула, отпила пару глотков. – Я Вам не наврежу. Да Вы тут и не при чём, были добры… А с теми, кто стоит за всем этим, никому не справиться.

– Это хорошо, что Вы всё сами понимаете, – мужчина был серьёзен. – У Вас впереди целая жизнь, не тратьте её зря.

Очередной кивок и тихое:

– Да.

– Я вас провожу до автостоянки, мисс Пирс.

– Спасибо.

Болт покачал головой, глядя вслед отъезжавшему автомобилю, девушка – сущий ребёнок. Сколько ей? Двадцать, максимум двадцать три? Уехала и больше не вернётся, он отлично знал такую реакцию на своё заведение. Поплачет месяц, другой и утешится – и это явно к лучшему…

Крокодильи слёзы иссякли, как только Кетрин очутилась за рулём. Но цепкие щупальца непонятного ей самой чувства, не ужаса – он приелся за последнее время, – мягко сжимали сердце. Припарковавшись у внешней стороны ворот клиники, распахнув бардачок, девушка взяла пудреницу, и начала не спеша приводить себя в надлежащий вид – через пару часов они должны были обедать с Майклом. Зачем вообще нужна была эта дурацкая поездка?!. Она не любовалась долгожданной агонией, хотела только одного – забыть навсегда. И это невыполнимое желание было куда сильнее, чем увидеть медленную смерть Томаса Бернера.

Настоящее. Бразилия. Рио-де-Жанейро.

–

Я приезжала к нему, – Катерина впервые за свой рассказ допустила эмоциональность в голосе: до этого ему был представлен схематический набор действий и соглашений, коротких и четких, словно выжимки-тезисы на параграф научной статьи, – думала, что получу удовольствие. В конце концов, я победила, – она закусила губу, но глаза отводила по-прежнему. – Знаешь, ты когда-то говорил, что в бизнесе даже если уверен в победе на сто пятьдесят процентов, нужно просчитывать поражение и то, какие выгоды оно может дать – только тогда будешь на шаг впереди. Когда мы развелись, я всегда следовала этим словам, а здесь выгод не было: можно только пройти до конца и либо победить, либо проиграть. Мне так казалось. Когда ехала в клинику, входила в палату, было такое потрясающее чувство… – она цепко стиснула подлокотники кресла. – Триумф, когда ты над всеми. А потом я увидела его отсутствующий взгляд, весь этот бред, – Элайдже пришлось вслушаться, чтобы тихий голос девушки не заглушился дальним рокотом моря, – и наслаждение прошло. И теперь не понимаю, почему так случилось… – она осеклась, замолчала – говорить было трудно. – Мне тогда в голову пришла мысль, что достаточно было просто избавиться от «опеки» Бернера, не уничтожая его самого.

И словно боясь, что мужчина сделает неверный вывод – подумает о ней лучше, чем есть, – Катерина торопливо добавила:

– Только ты не принимай за жалость или добросердечность, мне его не жалко, он получил, что я хотела. Но теперь не вижу логики в своих действиях – я поставила под угрозу здоровье, унижалась гораздо дольше, чем стоило. – Встав из кресла, она подошла к краю террасы, повернувшись к Элайдже спиной. – Месть или риск оставаться рядом с ним – увидев в больнице, как это бывает, я поняла, что несоизмеримо.

– Это страх, Катерина. Можно просто победить его, закончив историю без начала, несмотря на шантаж, другие люди уходят в сторону, им достаточно не видеть и забыть, а ты из тех третьих, кто уничтожает возможность на корню. Не хочешь повторения слабости. Так было в Лондоне, когда ты всё разрушила и сбежала. И, думаю, это не впервые у нас. Ты ведь говорила, что уже была влюблена в меня на нашей свадьбе?

– Не так как сейчас. – Дыхание отяжелело. – Но да, наверное, была. Так, как девочка любит принца своей мечты.

– И тогда же переспала с моим начальником какого-то отдела…

Они снова замолчали. Ветер шелестел листьями деревьев, подхватывал под крылья рои ночных бабочек, взмывавших в небо в ожидании своего часа, разносил по террасе едва уловимый аромат цветущего табака, омывал прохладными струями воздуха горящие щёки брюнетки...

– Ты разочарован, что я струсила и не выбрала первый вариант? – она обхватила себя руками, всё же оторвав взгляд от досок террасы и теперь вперившись в темноту.

– Нет. Я не был на твоем месте и не могу судить. – Затянувшись сигаретой, он продолжил: – Но мне жаль, что семь лет назад я не понимал, почему ты так сильно кусаешься, стоит прикоснуться и приласкать. Да и сейчас не знаю причин, и кто тебя так сильно обидел, но хотя бы интуитивно чувствую этот момент.

– Лучше, чем я сама, – горькие нотки. – Всё изначально было глупым.

– Тогда – нет. Просто когда Бернер стал ничем, ушёл и твой страх и неспособность мыслить... – он задумался, подбирая синонимы.