Приходите за счастьем вчера

Darena

– А позвольте узнать, каковы причины, что Вы добровольно нагружаете себя обязательствами?

– Потому что из Вас выйдет толк.

– Это ценно?

– Определённый тип женщин стоит благотворительности. Так учит моя вера.

– Да? – Елена заинтересованно посмотрела на преподавательницу. – А что такого Вы видите в Кет, Рия?

– Я не хочу никого обидеть, – Рия улыбнулась, – но скажу откровенно: таких как твоя сестра у меня на родине называли девушками с каменным сердцем. Она не из тех кто прогадает свою выгоду ради эмоции, и у нас это очень ценится.

Елена рассерженно нахмурилась, но лицо её близняшки не отразило никакого оскорблённого достоинства. Допив кофе, Кет вздохнула:

– Сомневаюсь

в верности этого подхода с благотворительностью, но с удовольствием приму приглашение.

Индия. Штат Уттаракханд.

– Милое место. – Откинув длинную прядь чёрных волос, пробормотала девушка, вдыхая чистый, невероятно разряженный воздух. – Но болтаться на спине у этого зверя сомнительное удовольствие, и, надеюсь, оно того стоит.

В последний раз Кетрин сидела на лошади на прогулке перед смертью Джорджа и теперь, несмотря на еженедельный спортзал, бёдра и ягодицы напоминали о себе болью при каждом шаге. В отличие Елены, передвигавшейся после немаленького пути с лёгкостью горной лани, Кет пожалела, что ради скорости отказалась от повозки.

– Не милое, а просто прекрасное. Поэтому здесь нет асфальтированных дорог, и посмотри какие стены…

И впрямь восторги старшей близняшки были объяснимы, – каменные колонны с высокой платформы, располагавшейся на небольшом плато, взмывали высоко к небесам, но не напоминали европейских строений наподобие романских или готических замков или тех, что были дома в стиле ампир Капитолия, взявшими наследие Античности.

– Что это?

– Это и есть школа. И храм Рат Лотос по совместительству. В своё время он был моей alma mater. – Легко спрыгнув с седла, Рия обвела рукой открывшийся простор: – Одно из немногих мест на Земле, где сохранили умение не просто ходить по углям, но и танцевать. Оно было распространено в культуре Месопотамии, и в течении многих лет сохранялись школы, но с приходом сначала христиан, вырезавших большую часть язычников, а потом и ислама сместилось ближе к Индии – экстатические страсти далеки от всех основных мировых религий, даже в индуизме большая часть стремиться к аскезу, и поэтому живут в небольших замкнутых общинах наподобие этой.

– Нестинарство, Кет. – Елена собрала волосы в хвост, покосившись на сопровождавшую их охрану, оставшуюся невдалеке от них. – Ты давно не была в Болгарии, но у нас дома в Странжа это есть****. Невероятно красиво. Мне очень хотелось посмотреть различие, и как преломились культуры за сотни миль друг от друга. И на танец со змеёй, конечно.

– Но они сохранили не только танцы?

– Да, Кетрин. – Рия улыбнулась намёку. – Это целая система обрядов и традиций, танец лишь одна из них, но если на вашей родине смесь православия и язычества, то здесь по сути смешение древнейших языческих верований. Вам покажется менее цивилизованным, что-то просто испугает, но не отвергайте раньше срока – здесь нет жестокости и насилия ради них самих. Хотя, если откровенно, полного понимания всех обрядов и ответов на все вопросы ты не найдёшь ни здесь и уже нигде, они просто утрачены. Люди пытаются хранить традиции, выполнять сами действия, но смыслы их постепенно стираются и даже тем, кого называют избранными, это не подвластно.

Девушки переглянулись. Индия им, выросшим среди равноправия и чистоты, не слишком нравилась как ряд сельских её районов, так и города, некоторые обычаи и вовсе ужасали, но молчать мозгов хватало у обеих.

– Эти люди или очень богаты, или очень духовны. Глаза львов у входа инкрустированы драгоценностями.

– Как посмотреть. Они не нуждаются, но это и не значит, что ведут расточительство или занимаются общей благотворительностью. Проходите к воротам и сразу же снимите обувь, здесь принято ходить босыми.

Тяжёлая змея застыла, поднявшись на хвосте, раздражённая «поглаживаниями» девушки по голове и предыдущими неудачами. Немигающие

глаза, тёмные, внушающие ужас внимательно разглядывали наглую цель, и наблюдавшие за церемонией американки вытянули шеи, дрожа каждой жилкой. Змей бросился на заклинательницу…

– Аа…

Промахнулся.

Вздрогнув от собственного мычания, Елена зажала рот ладонью, боясь сбить с ритма. И не зря – животное тут же замерло на полдороги и, раскачиваясь из стороны в сторону, начало прислушиваться. Но музыка – пронзительная и одновременно чарующая, как и голос напевавшей, – вернули его к исходному положению. Прошла минута, и, приблизившись, низкорослая брюнетка чуть подпрыгнула на месте, спровоцировав новый бросок. И снова промах. В те доли секунды перед новым броском, показавшиеся Елене вечностью, губы девушки прильнули к пасти змея, и она побежала прочь от мощного мускульного тела, с громоподобным шуршанием бросившегося вслед и тяжело стукнувшегося о лязгнувшие решётки.

– Господи Иесусе… – Елена отпрянула. Прижав ладошки к груди с сильно колотящимся сердцем, брюнетка глубоко вздохнула, и, сильно зажмурившись, уткнулась лицом в шею сестры. Но всё равно последний стремительный бросок капающей ядом змеи за заклинательницей запечатлелся в мозгу навсегда. Да и Катерина была потрясена не меньше, и сидела с широко распахнутыми глазами, с восхищением разглядывая нагую девушку внизу, снимавшую пластиковый передник весь залитый вязкой жидкостью.

– Отчего у неё такой резкий голос? – неожиданно громко от нервного напряжения спросила Кет. – Разве это усмиряет? А как же флейты?

– Вопреки европейским мифам у змей очень слабый слух, но великолепный нюх, зрение, и они улавливают малейшие колебания воздуха. Не всегда возбуждающие и затихающие колебания соответствуют нашей речи, – ответила женщина, сидящая справа. – Поэтому пение не напоминает свист флейты в цирках.

– Н-но зачем? – прижимаясь к младшей близняшке, спросила Елена. – То есть, как можно заставить человека делать это?

– Никак. Только добровольный выбор служения.

– Но ведь эти занятия начинаются с раннего возраста.

– Да.

– И, Вы хотите сказать, что ребёнок может решиться на такое будущее? – Отстранившись от Кетрин, всё ещё вздрагивающая девушка подняла изумлённые глаза.

– Именно дети наиболее бесстрашны и легче относятся к смерти.

– Однако риск… Обман… – Девушка сбилась, язык отказывался служить. – Вашей заклинательнице около двадцати. Я хочу сказать, что без понимая ценности жизни, постоянных осторожности и контроля, она бы не смогла дожить до такого срока.

– Ты правильно уловила, хотя твой разум отвергает ответ, – улыбнулась женщина. – В этом и заключается одна из сторон гармонии – риск смерти и спокойное к ней отношение сочетаются с искусством и внимательностью к своей жизни. Золотая середина между чувственностью и разумом аскетизма.

– Чтобы достигнуть понимания нужен зрелый мозг и гибкое тело, а инстинктивно человек боится. Змея – это смерть так, как можно заставить ребёнка? Что думают об этом их родители?

– Этих девушек из низшей касты продали в один из храмов, – начала объяснять одна из тех, кого здесь называли служительницами. – Их обязанность работать с десяти лет в храме, став девадаси*****, поскольку сексуальный контакт единственный случай, когда высшие касты взаимодействуют с неприкасаемыми. По сути они становятся первой утехой любого желающего. Либо они могут заниматься со змеёй, и при этом их жизнь – чистый лист, и возможность досыта есть за общим столом и разговаривать с остальными. Вместе с передником эти девочки получают чувство собственного достоинства, да и гарантий больше, потому что смерть девадаси от разрывов или болезней не считается преступлением для последователя нашей религии и несмотря на светские законы наказывается очень редко, но она гораздо мучительней, чем укус.