Приказано поступать по совести
Шрифт:
– Нет, мне нужно задержаться. Вы сваливаете?
– Делать нечего! Когда это мы в последний раз сидели на гражданке?
– усмехнулся Егор.
– Тоже верно, - ухмыльнулся я, - лучше уж на улице жопу морозить, чем эту духоту слушать.
– В точку! Ладно, давай, ещё встретимся.
– сказал Егор, пожав мне руку, после чего вышел из тира.
Я остался один, наедине с инструктором, который, видимо, понял, что разговор у меня серьёзный. А потому он предусмотрительно взял стул, стоявший в дальнем углу подвального помещения тира и поставил его в паре метров напротив меня.
–
– с полной серьёзностью начал он.
– Валерий Антоныч, не сочтите меня за паникёра иль дурака, но в последние дни меня терзает чувство тревоги. Словно вот-вот что-то произойдёт. Что-то страшное...
– я не стал сразу раскрывать все карты.
– Ты о чём?
– напрягся инструктор.
– Понимаете, я историю всё же немного изучал, да и живу не в отрыве от жизни. Я помню, как начинается любая большая война. Движение курса валют, паника на фондовом рынке, агрессивные заявления политиков, перемещения войск. Так вот сейчас всё то же самое! Всё повторяется!
– воскликнул я.
– Не понимаю, о чём ты говоришь.
– Валерий Антоныч пытался изображать невозмутимость и решительное непонимание того, о чём я говорю.
– Да ну, Валерий Антоныч, ну хватит под дурака косить! У вас на лице написано, что вы прекрасно меня понимаете!
Инструктор наш был мужиком простым и с учениками всегда разговаривал, как с равными себе. А сейчас мы были наедине, и я даже не пытался подбирать выражения.
Глаза Валерия Антоныча забегали, кулаки сжались. Признаться честно, я впервые вижу волнение на лице у отставного офицера, побывавшего в Ираке в 2008-м в составе миротворческого контингента ООН. Я и не думал, что такого человека может взбудоражить разговор со старшеклассником.
– А ты догадливый, да и умён не по годам.
– усмехнулся инструктор, после чего тяжело вздохнул - Хорошо, я расскажу тебе всё, что знаю сам. Только пообещай мне кое-что.
– Валерий Антоныч вновь стал абсолютно серьёзным.
– Что?!
– чуть не подпрыгнул на скамье я.
– Всё, что я тебе скажу сейчас - ты этого никогда не слышал и я тебе этого никогда не говорил! Чем меньше говоришь - тем безопаснее нам обоим, уж времена сейчас такие, непростые.
– военный инструктор поставил мне условие.
Я даже немного испугался от такого напутствия от инструктора. Будучи всегда навеселе и на одной волне с учениками, он никогда не показывал себя с такой стороны. А раз он пошёл на столь смелый шаг и решился мне рассказать то, о чём мне знать не следует, значит на карту поставлено многое. Однако, несмотря на страх перед лицом страшной правды и грядущей опасности, я хочу получить ответы на свои вопросы.
– Ладно, Валерий Антоныч, давайте, выкладывайте.
– обречённо вздохнул я.
Инструктор выдержал короткую паузу, после чего начал свой рассказ:
– Три дня назад в Кишинёвском аэропорту в течение нескольких часов приземлились десять военных бортов. Бортовые номера, принадлежность, перечень перевозимого груза неизвестны. Аэропорт тогда закрыли на целые сутки, а борты принимал непосредственно республиканский спецназ. Примерно тогда же и начались резкие телодвижения со стороны
– Ну, нестабильность же в регионе. Да и выборы скоро, тут же вообще чёрт знает, что может произойти.
– я отчаянно силился найти хоть какие-то разумные объяснения происходящему. Я панически боялся простой и банальной мысли к которой меня пытался подвести инструктор.
– Да тут уже полтора года, как нет никакой стабильности!
– всплеснул руками Валерий Антоныч - А они вдруг возьми, да заметь её три дня назад! Но вообще ты прав, на днях кое что примечательное всё же произошло.
– Что же?
– хоть меня и охватило чувство тревоги, но тем же временем внутри меня разгорался интерес. А потому я был рад получить любую крупицу информации.
– Слыхал, что произошло позавчера на ЖД вокзале?
– спросил инструктор.
– Н-нет.
– протянул я, вопросительно уставившись на Валерия Антоныча.
– А говоришь, что не оторван от реальности! Тут каждый второй в городе об этом говорит!
– инструктор улыбнулся во все тридцать два зуба.
– Ну так давайте поподробнее.
– развёл руками я.
– Позавчера вечером железнодорожный вокзал внезапно был оцеплен спецназом. Все рейсы были отменены, а людей буквально пинками выгоняли с вокзала. Даже машинистов и диспетчеров согнали, хотя без них процедура принятия груза вообще не должна была состояться. Представляешь, насколько секретный груз, что буквально за десять минут на вокзале не осталось вообще никого кроме спецназ СИБ, да группы "Scorpion"?
– Даже боюсь представить. И чем же всё закончилось?
– Тем, что дураков, желающих познать острые ощущения, в мире полным полно. А потому нашлись смельчаки, решившие пробраться сквозь оцепление и хотя бы одним глазком взглянуть на то, что же там такого секретного делается.
– И что же они увидели?
– спросил я.
– Эшелон из шестидесяти платформ с бронетехникой. И ещё пара десятков вагонов боеприпасов. Но что интересно, так это то, что техника была русская! Даже буквы Z на броне оставили! Вдумайся, десяток Т-80, два десятка боевых машин пехоты разных моделей, а к ним в догрузку ещё и десятка три БТРов. Смекаешь, каких масштабов заварушка готовится?
– глаза инструктора сверкали двумя яркими огнями.
– А с каких это пор русские нам поставляют бронетехнику?
– я подметил ту деталь, что мне казалась самой странной во всей этой истории.
Русские бронетанковые и мотострелковые подразделения понесли огромные потери сначала в результате боёв на Украине, а затем и в ходе сдерживания вируса в пределах карантинных зон. Некоторые соединения вроде 90-й танковой дивизии и 150-й мотострелковой потеряли больше двух третей личного состава и парка бронетехники. Какие-то подразделения, вроде 47-й танковой дивизии, 144-й МСД и 336-й бригады морской пехоты, по некоторым данным, вообще прекратили своё существование и вместе с техникой остались похоронены в тех городах, где они до последнего удерживали свои рубежи, не давая заражённым прорваться за пределы карантинных зон.